Улыбайся! (СИ)

— А-а-а-а-о! — зевнул белобрысый заяц. — Нихрена себе, малолетка раскомандовался! Давай корма в мой пищевод! — открывает рот, как только может, и пальчиком туда указывает.

— Не фига! Вставай! Я уже накладываю себе! Ты можешь не успеть к раздаче, всё клювом прохлопаешь!

— Минус два балла за грубость учителю! — провозглашает радостно Феликс и подскакивает с дивана. Ест он, как пылесос, заглатывает все, не разбирая. Такое ощущение, что ест впрок.

— Когда приедет твой сосед? — спросил он меня с набитым ртом.

— Сегодня вечером, завтра же в институт.

— И как ты будешь меня охранять?

— Буду ночевать у тебя!

— Круто!Может, Азата ко мне переселим? У вас-то поуютнее будет! — смеётся Феликс

— Тогда Азату тоже баллов десять накинь! — в том же духе отвечаю я.

— Тоже? А я что-то тебе уже успел пообещать в порыве страсти?

— Ага… Автомат по криминалистике, двадцать баллов просто так, зачет по юридической психологии, само собой, и еще публичные извинения…

— Нифига у тебя губа раскатана! Лучше кофе наливай! Да нам пора уже. Панченко ждет…

И сразу не захотелось шутки шутить. И сразу щемящая тишина. И сразу не могу смотреть ему в лицо: там улыбка. Посуду он мыть отказался, улизнул к себе переодеваться. Удивительно, что только он ушел, как повалил народ: Гарику понадобилась соль, Нюська примчалась в поисках зонтика, притащился комендант «с переписью населения», преследуя «мертвые души», постучались парни из 504-ой, звали курить, прирулила Улька Бокова, вручила объявление про новый режим работы прачечной. Ёоу! Просто аншлаг!

Из общаги мы вышли вместе. Феликс тут же повел себя странно. Схватил меня за руку, ладонь в ладонь. Блин! Я попытался вывернуть руку!

— Ты чего! — шиплю я. — Не смей! Все же смотрят.

— Терпи! — тихо и яростно отвечает он. — Так надо!

— Кому надо! Отцепись!

— Иди как идешь и не дергайся! Улыбайся! Так надо! Не мешай мне!

Феликс продолжает непринужденно шествовать рядом, крепко держа меня за руку. Представляю, как это противно выглядит со стороны. Блин! Зачем он это делает! До трамвая мы добрались, как счастливые влюбленные, один из которых психовал и дергался. В транспорте он тоже чуть не сел на меня, я вовремя успел его оттолкнуть. Так он навалился всем телом, сложил голову на плечо.

— Феликс, ты охуел! Что за интермедия! — я дергаю плечом, и его белобрысая башка подлетает, как легкий кочанчик.

— Мне же больно! — скулит он в ответ. — Сиди смирно…

Короче, всю дорогу он натурально меня позорил. Вращался вокруг, заглядывал в глаза, брал под ручку. И даже угроза врезать не помогла. Правда, как только мы переступили порог областной прокуратуры, где и следственный комитет находится, его игривое настроение улетучилось. Он мгновенно стал нормальным человеком, без липучих ужимок!

Панченко действительно нас ждал в унылом кабинете с просиженным диваном. Следак — уже немолодой человек, круглолицый и круглофигурный. Да еще и круглые очки на носу. Реденькие рыжеватые волосики курчавятся в разные стороны. Если бы не умные глаза и серьезное выражение лица, то Панченко вызывал, скорее, впечатление легкости и нелепости своей внешностью. Но я в курсе, что он один из лучших, много громких дел на его счету. Я рад знакомству. Еще бы не те ужасные обстоятельства, которые сопутствуют нашему общению. В кабинете был еще один человек: моложе следака, тридцати нет, сухонький, чернявенький, с носом-сливой, маленьким подбородком и бровками-домиком.

— Морозов Виталя, — представился он мне, — помощник, ну и заодно айтишник. Гоните телефонюгу и симку!

Ему торжественно выдали мешочек с останками телефона. И он сразу подключился к какому-то разъёму, погрузился в технические ковырялки. Феликс стал рассказывать Панченко про звонок.

— Имени не было! Ведь это важно! Он позвонил просто так! Да еще и через неделю после убийства! Он увидел меня и был поражен этим!

— Согласен! — тихо отвечает Панченко, кусая кончик шариковой ручки. — Он сказал, что ты повзрослел. Значит, он видел тебя достаточно близко! И живьем, без телевизионного искажения. Теперь нужно анализировать. Где это могло быть?

— Я думаю, нужно смотреть на последнюю неделю! Он сказал, что «я уже здесь», то есть думает, что я только что приехал… Он не видел меня в Екатеринбурге раньше. Ни в июне, ни в июле…

— Ни в августе, — вставляет следак, — он думает, что ты приехал после убийства…

— Может, он так и не думает, но увидел меня точно недавно. На этой неделе. Где? Возможно ли, что случайно встретил на улице?

— Не стоит исключать… Но все-таки вспоминай, где был… Может, какие-то новые места? Ходил всегда в один магазин, а тут раз, и зашел в другой?

— Неее… магазины исключены: вообще туда не хожу. Ем в столовках — в вузе, у вас тут в пристройке и в пицце напротив общаги. Новых общепитов за начало сентября не освоил. Из нового — сам факт, что преподаю в юридическом. Студенты исключены… нужно проверить преподавательский состав, хотя бы кто, когда поступил на работу, был старше пятидесяти. Отбираем русоволосых и сероглазых… В тот же список — водители, подсобные работники, охранники.