Улыбайся! (СИ)

И я разрешил. Правда, я не ожидал, что он откажется спать на кровати Азата. Прикажет мне расправить диван и уляжется первым у стенки. Спали мы одетыми: он в своих трикотажных штанах и чистой футболке, я в любимых красных шортах и в майке-боксерке. Как только я выключил свет и улегся на свою половину дивана, этот наглый аспирант придвинул свое тельце к моей спине, просунул правую руку мне через талию на живот и задышал в шею.

— Э-э-эй… ты че это? Пристаешь к своему студенту? — удивленно спрашиваю я.

— Мне холодно, одиноко, имею право… Всё, спи!

Почему я не возмутился? Да тупо классно мне от того, что он дышит в шею, шевелится тепленькой тушкой на спине, согревает рукой живот, касается коленками моих бедер. Не мог не думать о родинках, поэтому долго и не получалось заснуть. И совсем не думал о том, что вообще-то Феликс, во-первых, мой препод, во-вторых, всего лишь пару часов назад был невменяем, в-третьих, он реально в опасности. Лично мне это ясно как божий день! А ему?

Ночью проснулся от того, что тепленькое тельце уже не согревает спину. Вижу, Феликс стоит у окна и смотрит вдаль. Не стал мешать. Лежу, соплю, притворяюсь, что сплю. Он стоял очень долго. Потом сел на кровать Азата, обхватил голову. Думает. Потом сел на пол, прямо напротив меня. Свернул ноги лотосом, выпрямил спину, правую руку закинул за голову, левую устремил к правой снизу, от талии. Замер, лицо вверх, улыбается. Это он медитирует в три часа ночи? Я героически переждал три перемены поз, стараясь не шевелить глазами, не выдавать себя, вдыхая натурально глубоко.

Феликс, наконец, встал, отряхнул задницу. Перелез через меня на диван. А потом осторожно повернул меня за плечо на спину. Блин! Как бы не выдать себя! Я стараюсь. Что делает Феликс — не вижу. Наверное, рассматривает меня. Чувствую, что он вытягивается надо мной и его губы мягко касаются переносицы, подбородка, губ, шеи. И тихий шепот: «Ты поможешь мне, старшекурсник Акулов. У меня все получится…» Он медленно кладет свою голову мне на плечо, рукой обвивает талию, ногой встревает меж моих ног, согревает своим телом половину меня. Он спит. А я? А я захватываю левой рукой его руку, укладываю ладонь на мягкие волосы, завожу свою ногу на его и дышу им. Вот такой коллоквиум!

Утром мы проснулись переплетенными еще круче, щека к щеке. Мне снилось, что мы целовались, солоно и сонно, обманывая друг друга. Мне снилось, что я нащупал эти сумасшедшие родинки и водил по ним до оргазма подушечек пальцев. Мне снилось, что он лизал мочку моего уха, а я стонал от удовольствия. Но сны эти какие-то чересчур чувственные! Со следами слюны на ухе, следами зубов на щеке, утренним стояком в реальности.

Комментарий к часть 4

========== часть 5 ==========

Конечно, это хорошо, что я проснулся первым. Феликс сладко спал: голубоватые веки безмятежны, брови ровные, верхняя губа чуть приподнята, уголки рта безвольно смотрят вниз. Он не улыбается. Лицо другое. Нормальное. И выглядит сразу взрослее, хотя всё равно не могу поверить, что ему двадцать четыре. Кожа на подбородке гладкая, где щетина? А фигура? Гуттаперчевый мальчик: узкие бедра, неразвитая мускулатура, тонкая шея. Я бы комплексовал… Рассматриваю его недолго: нужно в душ бежать, пока Феликс не проснулся и не узрел мою боевую готовность.

А вообще, утром всё не так! То, что вечером и ночью кажется привлекательным и захватывающим, с утра пугает и тяготит. Только сейчас, стоя в душе, я представил, что кто-нибудь из наших мог ночью вломиться по-дружески, а утром и Нюська могла прийти, хотя Азата и нет. Вот это был бы конфуз! В одной постели с преподом, пусть даже и подросткового вида. И дело не только в опасности огласки, дело в моем состоянии в принципе. Как это может быть такое, что я целуюсь с парнем, что он ласкает меня, что сейчас в душе гоняю рукой дурную кровь и изливаюсь белым киселем на кафель, представляя лишь две родинки и приподнятую розовую губу. Как это может быть? Никогда даже мысли не было о сексе с парнем, все настолько казалось мерзким и неправильным. А этот голубоглазый заяц поддел меня, заставил нервничать. Нет, нет. Все будет как прежде! Я нормален во всех смыслах и обожаю мять девичью грудь, гладить безволосые мягкие ножки, вдыхать съедобный запах женщины, а не потный мужской фон, издаваемый волосатыми кривыми конечностями. А сегодняшняя ночь и это юношеское веселье в душе — пустяк, мимолетность, шутка… Хотя, конечно, в каждой шутке есть только доля шутки.

Феликс еще спал, когда я пришел из душа. Его разбудили шкворчание и запах яичницы с помидорами. Медленно потягивается, выгнувшись дугой, сознание заливает лицо, и тут же проявляется улыбка. Улыбка как напоминание о том, что помимо тупых переживаний о моих гейских наклонностях есть гораздо более серьезные проблемы.

— Это мы сейчас есть будем? — вместо «с добрым утром» спрашивает Феликс.

— Будем! Марш умываться! Кровать заправлять! Зарядку делать! — приятно командовать своим преподом.