Улыбка навсегда: Повесть о Никосе Белояннисе

«КПГ подготавливает агрессию против Греции с помощью армий стран народной демократии».

«КПГ организует и руководит работой Единой демократической левой партии (ЭДА), с которой находится в контакте с помощью секретных радиопередатчиков, обнаруженных в районах Афин — Глифаде и Каллитее».

На первом же заседании защита потребовала отменить процесс, так как, согласно конституции и по сути предъявленных обвинений, дело подлежало рассмотрению гражданского, а не военного суда. Но суд категорически отклонил это требование.

Тогда защитники потребовали отложить процесс, так как им не было предоставлено времени и возможности для ознакомления с делами их подзащитных. В числе свидетелей обвинения фигурировали такие зубры антикоммунизма, как начальник второго бюро (контрразведки) Генштаба бригадный генерал Николопулос, генеральный директор асфалии Папопулос, начальник общей службы разведки Ракидзис, начальник отдела асфалии по подавлению коммунизма Ангелопулос. Все они давали чрезвычайно многословные показания, для одного ознакомления с которыми нужны были месяцы, а в распоряжении защиты было всего шесть дней, и времени для того, чтобы подобрать доказательства для уличения свидетелей, практически не было. Но суд отказался удовлетворить и это требование защиты. Этим наступательная часть программы Цукаласа была исчерпана. И хотя на словах Цукалас соглашался с Белояннисом, что поколебать решимость трибунала лобовой атакой вряд ли удастся, видно было, что он слегка обескуражен решительным отпором, который встретили оба демарша защиты.

…Первым давал свои показания директор полиции Теодорос Ракинтис, заявивший о намерении «дать детальный отчет о деятельности каждого из обвиняемых». Поскольку обвиняемых было двадцать девять, речь господина директора обещала быть длинной. Господин Ракинтис заявил, что он не сомневается, что все двадцать девять обвиняемых осуществляли шпионаж в пользу коммунистического блока и что они расходовали на это деньги, которые получали от своего «босса». Тут председатель трибунала полковник Симос попросил господина Ракинтиса пояснить, что он подразумевает под словом «босс». Никос, усмехнувшись, сделал пометку на четвертушке бумаги, которую тут же вложил в книгу. Потом, наклонившись к Элли, он шепнул ей на ухо:

— Боятся путаницы в терминологии.

Господин директор недовольно пояснил, что он имеет в виду, разумеется, Советский Союз. Затем Ракинтис не без драматизма рассказал об истории обнаружения в ноябре 1951 года двух тайных радиопередатчиков (в действительности же был обнаружен один — тот, на котором работал Вавудис) и заявил, что это лишь небольшая часть подготовки широкого плана вторжения, так как в Болгарии и Румынии уже находятся тридцать тысяч вооруженных до зубов и специально натренированных греков, которые только и ждут сигнала, чтобы плечом к плечу с армиями стран народной демократии ворваться в Грецию.

— Ну, начинается, — шепнула Элли.

— Ты ошибаешься, — сказал ей Никос, — господин директор совершенно случайно зацепил внешнеполитическую версию. Сейчас пойдет шевеление среди полководцев: у них отбивают хлеб, им не о чем будет говорить.

Но шевеления не последовало. С поразительной живостью господин Ракинтис сделал словесный вираж, суть которого выражалась в формуле «как патриот, но поскольку», и, очень изящно высказав мысль, что существование КПГ из внутриполитической проблемы выросло в проблему внешней политики, перешел к распределению ролей в «группе двадцати девяти».

Никос уже имел случай заметить своему адвокату, что само количество обвиняемых не случайно: оно ни в коем случае не должно было быть круглым, чтобы не создалось впечатление, что в «группы» и «заговоры» зачисляют огульно. Цифра «29» была именно тем, что нужно было обвинению: она выглядела как результат серьезного отбора и в то же время носила легкий отпечаток неполноты.

Господин Ракинтис особо подчеркнул эту «неполноту», представив ее как свое личное ощущение и намекнув тем самым на то, что отдельные лица, непосредственно причастные к заговору, могли ускользнуть из полицейской сети, но тут же оговорился, что, по его мнению, на свободе могла остаться только мелкая сошка: все главари благодаря неслыханному мужеству полиции сидят здесь, вот на этих скамьях.

Последовал театральный жест, после которого господин директор назвал Белоянниса «мозгом шпионской группы», Иоанниду — агентом по политическим связям, Димитриоса Бациса — казначеем, Такиса Лазаридиса — поставщиком военной информации («в некотором роде, сырья»), Никоса Калуменоса — сборщиком военно-экономической информации, Илиаса Аргириадиса — агентом по связи с «Заграничным центром», погибшего Вавудиса — советским политическим комиссаром и по совместительству главным радистом.

— Похоже на список действующих лиц, — заметил Никос, — текст пьесы будет опущен.