Улыбка некроманта (СИ)

— У всех по-разному. Об этом не принято говорить. Могу сказать лишь то, что описано в «Книге Мастермана», первого некроманта.

— Расскажите.

— Когда мир был молодым, а боги родились вчера…

— Сказители тоже начинают этой фразой рассказ, — улыбнулась Мадлен, вспоминая вечера у камина. Мать любила слушать менестрелей, и отец, потакая ее прихоти, часто приглашал их в замок.

Кирьян на ее слова сердито поджал губы.

— Дриады создали Мастермана на том месте, где сейчас стоит капище Тарьи. Там они представили его темной богине, — некромант бросал предложения, словно мелкие монеты нищим. Мадлен покоробил его тон, но она сдержалась от резкого ответа. Не хотелось в очередной раз подвергнуться язвительным насмешкам.

— Тарья задала ему три вопроса: «Как ты меня видишь?», «Как ты видишь мир?» и «Сколько у меня сердец?»

— что ей ответил Мастерман?

— Об этом в книге не сказано, — пожал плечами наставник.

— Ей не понравилось, что я увидела ее драконом.

— Да.

— Какая она на самом деле?

— Это знает только сама Тарья.

— Нужно угадать правильные ответы?

— Правильных ответов не существует. Каждый испытуемый видит что-то свое. Многие за те полчаса — час, что проводят в сердце Горы, успевают прожить одну или несколько жизней. Это тоже влияет на ответы. Мы не знаем, почему одних Тарья убивает, а вторым дарит кинжалы.

— Тогда зачем учиться?

— Потому что еще ни один неуч не прошел испытание. Хватит разговоров. Сегодня нас ждет прогулка к морю.

На этот раз медитация протекала спокойно. Море оказалось непривычно лилового цвета, а вместо чаек над песочным берегом носились полупрозрачные духи причудливых форм.

Кирьян учил Мадлен сплетать энергии, которые вились в эфире, словно разноцветные живые нити. Огонь обжигал, вода ласкала, ветер сушил кожу, а камень сковывал движение. Свет скользил равнодушно, и только тьма ластилась, словно котенок.

Мадлен не сразу рискнула коснуться стихий, а когда осмелилась, то уже не могла остановиться. Нити сами стремились к ее рукам, позволяя перебирать себя пальцами, заплетать в косы, укладывать, словно волосы перед балом.

Кирьян тихо подсказывал, что и как делать. Какие нити можно сочетать, а какие не стоит соединять в одном плетении.

— Надеюсь, в реальности ты справишься не намного хуже, — оценил ее успехи наставник, и Мадлен восприняла это как похвалу.

Утром следующего дня Кирьян спрятал дриаду в мешок. В ответ на вопросительный взгляд Мадлен объяснил:

— Сегодня придем в Лысявку. Не стоит показывать им нашу спутницу.

— Мы остановимся там на ночь? — с надеждой спросила Мадлен. Ей ужасно надоело спать в поле.

— К тому времени тебе снова будет без разницы, где ночевать: на мягкой перине или на голой земле, — догадался о ее невысказанном желании наставник.

Через несколько миль начались вспаханные поля, и к вечеру путники действительно добрались до села.

Пока Кирьян договаривался с трактирщиком о комнате и ужине, Мадлен до остервенения растирала в ладони сорванный во дворе лист одуванчика. Она видела его, чувствовала травянистый запах, но почти не ощущала. Мадлен осязала что-то, зажатое в руке, но определить на ощупь, гладкий этот лист или шершавый, холодный или хранящий тепло солнечных лучей, не могла.

— Выбрось эту гадость, — наставник силой разжал ей пальцы, отбирая лист. — Сейчас принесут ужин. Или ты предпочтешь сырое мясо?

Он многозначительно кивнул в сторону остальных посетителей трактира.

Мадлен на миг представила, как разрывает горло худой девушке, украдкой бросающей любопытные взгляды вокруг, или ее рыжебородому отцу в дорогом зеленом камзоле, или кому-то из четверых крестьян, пьющих пиво за столиком в углу, а, может, даже самому трактирщику, толстому мужику с обвисшими щеками и крепкими руками.

Мадлен испуганно замотала головой и поспешила сесть за стол. Подавальщица, крупная девушка в засаленном переднике, почти сразу принесла две кружки с красной жидкостью.

— Что это? — спросила Мадлен наставника, принюхиваясь к подозрительному содержимому.

— Я попросил зарезать двух кур и сцедить кровь. Пей. Брендон давно меня знает и не удивился просьбе. А вот в другом месте я бы не рискнул сделать такой заказ.

Колеблясь, Мадлен покрутила в руках кружку, но потом все же решилась. Вкуса она не почувствовала, и легко представила, что пьет теплое и свежее молоко.

Услышав приближающиеся шаги, Мадлен открыла глаза. К их столику подошел мужчина в зеленом камзоле.

— Позволите?

Кирьян не ответил.

— Меня зовут Гриир Бордран. Не хотелось бы вам мешать, но у меня для вас предложение.

— Слушаю, — сухо ответил Кирьян.

— Перейду прямо к делу. Я направляюсь в Сухие земли, и мне нужен некромант. Заплачу щедро.

— Нам с ученицей в другую сторону. Сожалею, — в голосе Кирьяна сожаление не чувствовалось.

— С одним из ваших коллег мы договорились встретиться здесь, но он, видимо передумал. Что ж, вы, по крайней мере, отказали сразу. Неужели Сухие земли такое страшное место, что его даже некроманты боятся?