Улыбка Пеликена

Василий открыл дверцу холодильника, достал оттуда новую бутылку водки и еще одну стеклянную банку, теперь уже с надписью «Борщ Украинский».

– А жрут они знаешь как? Не то, что я, подполковник милиции! У них… – Он разлил водку по стаканам. – В большом светлом зале, разгороженном прозрачным пластиком, по кругу ходит лента, а на ней – что душе твоей угодно. Компоты, свежие яблоки, мясо, рыба, прямо санаторий. В одном зале едят заключенные, в другом – охрана и даже сам начальник тюрьмы; сидят так, по-домашнему, друг у друга на виду, словно одна большая семья.

Василий поднял стакан и, не чокаясь, сделал два больших глотка. Глеб, наконец-то поняв, куда гнет его товарищ и решив немного догнать того, в два прихода выпил налитую ему водку.

– А какие у них полицейские машины! – вздохнул тот, и снова обхватил голову руками.

Глеб взял ложку и зачерпнул из банки кислой капусты, она не хрустела.

Неожиданно Василий поднялся и ушел в спальню, было слышно, как хлопали дверцы гардероба и открывались ящики. Вернувшись, он положил на стол партийный билет, удостоверение МВД и пистолет.

– Все, секретарь, я сломался, больше работать не могу… И в партии этой, коммунистической, находиться не хочу!

– Вася, ты чего, офигел?! – Глеб налил себе водки и снова выпил не закусывая. Алкоголь горячей волной прошел по горлу, кольнул в отсутствие еды кишки и быстро стал плавить закипающие мозги.

– Ты чем кидаешься?! За эти корочки наши отцы и деды на смерть шли! – Глеб почувствовал, как сжались его кулаки и застучало прошитое адреналином сердце, а гнев, вспыхнувший как сухой валежник, стал шептать ему в уши: «врежь этой размазне по морде, сидит тут, сопли распустил».

– Мальчики! Что это у вас тут творится! – На пороге кухни стояла жена Василия, а из-за ее плеча выглядывала Виктория.

– Глянь-ка на них, сидят, морды раскраснелись, а главное – все о своей работе дурацкой болтают. Вот мужики, а? – Она оглянулась и посмотрела на Викторию, ища у той поддержки и понимания.

– Правда, Глеб, мы с Тамарой готовились, стол вам накрыли в гостиной, а вы как пьянчуги – стаканами, да под бурду всякую пьете.

– Как это? – произнес Василий, поднимаясь со стула.

– Вот так это! – Тамара шлепнула ладонью мужа по лбу. – Ты что, не видишь, холодильник пустой? Все, что мы с Валерией наготовили, уже в зале на столе стоит! Мы тебя тут так ждали; Глеб, вон, извелся весь, каждый вечер Вике по ушам про тебя ездил. Давайте, мальчики, несите свои задницы в гостиную, будем праздновать Васькино возвращение и слушать, как там живут американцы.

Когда Глеб и Василий вошли в большую комнату и включили свет, хрусталь люстры заискрился отражением в бокалах и ладьях, стоящих на столе.

Салаты лежали горкой, селедочка и красная рыба были обильно посыпаны луком, корюшка пахла свежими огурцами, клюквенный морс, армянский коньяк, шампанское и водка стояли с краю, освобождая середину под основное блюдо.

– Вот мальчики, – продолжила говорить Тамара, подойдя к дивану, – это – наш главный… – Она раскрыла одеяла и стала разворачивать газеты. – Сюрприз.

Секунда, и на столе оказался запечный гусь, вокруг него лежала картошка, и все это пахло и предательски потягивало пустые животы мужчин.

Сначала Глеб посмотрел на коричневую корочку гуся и перевел взгляд на Василия. Тот, словно оглушенная рыба, оказавшаяся на берегу, безмолвно шевелил губами, мотал головой и, казалось, не верил собственным глазам.

Женщины, по-своему понимая заторможенность и блуждающий взгляд мужчин, сами налили себе шампанского, мужьям водки и подняли фужеры.

– Васька! – стала произносить тост Тамара. – Я тебя, сукиного кота, люблю и, несмотря на то, что ты начал гулять без нас, мы поздравляем тебя с возвращением на Родину.

– Ура! – крикнула Виктория, все потянулись рюмками навстречу друг другу, звон хрусталя разметал дурное настроение начальника милиции, и он, впервые за вечер, улыбнулся.