Улыбка Пеликена

– Пошли, – сказал буровик, направляясь в сторону лимана.

Шагая за своим гидом, Глеб периодически наклонялся, чтобы сорвать пожелтевшую и размякшую от спелости морошку. Ее сладковато-подбродивший вкус приятно ласкал горло и тешил фантазию, рассматривая возможность сделать из ягоды отличную бражку.

– Вот, смотри!! – присел на корточки Николай. – Это и есть радиола розовая.

Глеб осторожно, словно очищая пехотную мину от камуфляжа, отодвинул в сторону мелкие камушки и, достав фотоаппарат, стал снимать растение под разными углами.

– Тут, – продолжил говорить буровик, – корень еще не сформировался. Ты попробуй его пальцами ощупать. Мох в сторону откинь и потрогай, если есть объем, смело выдирай, а тонкие да худые пропускай, пусть дальше растут.

– Понял, – многозначительно произнес Глеб, убирая фотоаппарат.

– Тогда расходимся. Я пойду свои прошлогодние плантации проверять, а тебе советую… – Николай поднял руку в сторону береговой сопки. – Во-он там поискать. Только не дергай молодняк, а если найдешь матерый корень, помни, что его хватает сделать четыре бутылки настойки, поэтому лишнего тоже не бери. Два-три вполне достаточно будет.

Глеб молча, в знак согласия и понимания кивнул головой и пошел к берегу, радуясь океанскому бризу, сдувающему надоедливую мошку и комаров.

Выйдя на самый край скалы, уходящей резким обрывом прямо в пенную от волн воду, Глеб остановился. Воздух пах йодом, сыростью и солью. Белые чайки и черные бакланы ловили рыбу, громко скандаля между собой.

Крупная голубика ковром устилала пригретую солнцем макушку сопки и предлагала себя, блестя темно синими боками.

– М-м-м! – заурчал Глеб от удовольствия, набивая рот сладкой ягодой. – Не знаю, какой там корень, а вот вкуснятинки этой тут меряно-немеряно.

Расстегнув рюкзак, он достал оцинкованный ковшик собственного производства и, встав на четвереньки, стал с настроением косить голубику.

Через час все, что он взял с собой из дома, включая его живот, было заполнено ягодой.

Понимая, что долг выполнен, а день только начал набирать силу он, устроившись поудобней, достал бутерброды с олениной и стал, внимательно осматривая склоны, пить горячий чай из крышечки китайского термоса.

Серый крупный заяц, выскочивший неизвестно откуда, немного напугал его своим неожиданным появлением. Резко остановившись, он поднялся на задних лапах и, несмотря на то, что Глеб сидел не шевелясь, почувствовал его присутствие и рванул в строну небольшого кустарника, растущего в низине между холмами.

Глеб улыбнулся – косой удирал зигзагами. Видимо, не только бегающие его глаза, но и длинные ноги не знали, что значит смотреть вперед и бежать по прямой.

Радость, живущая в нем с самого утра, просилась наружу. Все, что было вокруг него – жило, дышало и наполняло его чувства. Откинувшись назад, он ощутил спиной плотность голубичного кустарника и закрыл глаза.

Тепло последних дней короткого северного лета ласкало его лицо нежностью, настоянной на ветрах еще цветущей тундры.

Мысли, улетевшие вслед за настроением, побежав по волне памяти и желаний, создали в голове Глеба заманчивой видение предстоящей встречи с женой и детьми.

Виктория, загоревшая и яркая, стоит в дверях квартиры, давая детям первым накинуться на него с поцелуями и криками искренней радости от долгожданной встречи. Потом он увидел открытые чемоданы, полный холодильник еды, стол, накрытый с торжественной пышностью, взгляды жены, сдобренные пробивающимся желанием любить его и целовать…

– Нифига себе! – Услышал он голос Тяжлова, заставивший открыть глаза и приподняться. – Ты что, ягодой затарился?

– Да, – тихо произнес Глеб в ответ.