Улыбка Пеликена

Глеб отодвинул клавиатуру компьютера и посмотрел на улицу. За окном было темно, часы, давно истратив энергию батарейки, молчали, делая тишину офиса звенящей. Он открыл мобильный – всего несколько минут отделяли его от ночи. Пустой экран отчетливо говорил сам за себя – ему никто не звонил. Поднявшись, он размял спину и затекшие от сидения на жестком стуле ягодицы. Все, что он помнил и чему радовался, теперь было в памяти компьютера. Тяжело вздохнув, он прошел к входной двери и открыл ее. Теплый ветер города ворвался в офис и легкие Глеба.

– Странно, – сказал он сам себе, – почему Виктория легла спать и не позвонила мне?..

Вернувшись к рабочему столу он, нажав на кнопку печать, стал смотреть, как под скрипами и хрустами механизмов ксерокса рождаются строки из его прошлой жизни. Листочки с яркими, цветными фотографиями выскакивали из машины, как румяные пирожки. Вид распухающего на глазах чукотского прошлого приятно ласкал его мысли осознанием выполненной работы и непреодолимого желанием как можно скорее, может, даже разбудив ее, показать рукопись Виктории.

Выключая свет и закрывая офис, он уже всеми мыслями был дома, представляя удивление и радость на лице жены.

Тихонечко открыв входную дверь, Глеб медленно, стараясь не издавать лишних звуков, прошел в спальню и… присев на край пустой кровати, удивленно набрал номер жены.

– Не понял, – произнес он, как только телефон соединился, – где это ты ходишь в первом часу ночи?

– Я с девчонками, в ресторане ужинаю. А тебе что, не спится? – голос жены был бодр и звучал уверенно.

– Книгу закончил, принес тебе почитать, крадусь по квартире, а тут, оказывается, нет никого. Ты бы позвонила, рассказала, что уходишь.

– Глеб, ну что звонить. Подружки решили собраться, на дорожку посидеть, вина выпить, меня проводить.

– Что ты имеешь в виду? Ты куда-то уезжаешь?

– Да, в Карловы Вары, на недельку. Хочу водички попить, ванны лечебные, массажики всякие… Словом, все, что я люблю. Ну, ладно, я отключаюсь, пока!

– Все, что я люблю, – медленно повторил слова жены Глеб, убирая распечатку рукописи в тумбочку.

Он подошел к шкафу и открыл его – плотно висящая на плечиках одежда пестрела этикетками известных брендов и занимала все свободное пространство, нижние полки, заставленные обувью от элитных производителей, тоже забыли, что такое пустое место.

Глеб встал и пошел в гостевую комнату. Кровать там была разобрана, и на ней валялась одежда, видимо, подбираемая Викторией перед рестораном. Открыв шкаф и в этой комнате, он улыбнулся и снова, но уже более громко, повторил фразу жены:

– Все, что я люблю.

В коридоре, прихожей, спальне сына он открывал тумбочки под обувь, шкафы и повторял произнесенные Викторией слова.

Зайдя в зал и включив полный свет, он тут же, на гостином столе, увидел билеты на самолет до Праги. Дата вылета лишила его сил осознанием бесповоротности свершившихся событий. Почувствовав усталость, Глеб вернулся в спальню и, выключив свет, лег.

Привычно разговаривая сам с собой перед сном, он слышал, как вернулась жена и прошла в гостевую спальню, слышал, как рано утром она хлопнула входной дверью, улетая отдыхать. Слышал тишину пустой квартиры и уже точно знал – все, что теперь любила Виктория, она взяла с собой. Сначала ему стало жалко себя, потерянного, растворившегося во времени совместно прожитых лет, потом ему стало жалко ее, живущую иными категориями ценностей – зеркалом, и своим отражением в нем. Его счастливое прошлое лежало в тумбочке, а будущее, рожденное этой ночью, толкало его на балкон – делать зарядку и идти вперед, несмотря на скрипящее по душе настоящее.

– Подъем!!! – скомандовал он себе, вставая с постели.

Пеликен, тот самый Пеликен, все эти годы стоящий среди рюмок и тарелок сервиза, улыбался, глядя на Глеба, старательно выполняющего формы китайской гимнастики Багуа.

Помогать людям было его предназначением и поэтому когда Глеб, проходя в душ, остановился у серванта и потер по часовой стрелке его пухленький животик, обращаясь к нему с просьбой, он рассмеялся и передал ее великим духам Чукотки…