Улыбка смерти на устах

– Ого, какие у вас тут песенки передают, – усмехнулся я, а девчонка уставилась на меня непонимающе – все-таки мы поколение, выросшее на полуподпольных видеосеансах в кооперативных кафе и клубах, и нынешним нас не понять. Наверное, после того как я получу запись, можно к ней и пристать – или сохранить свое либидо до разгримировки и Ивонны? Впрочем, одно другому не мешает.

В тесной прихожей я сразу обнял Римму, но девушка отстранилась, хихикнув:

– Вы слишком шустрый. – Убежала на кухню и оттуда крикнула (дверь в единственную комнату оказалась плотно закрыта): – Сначала деньги!

– Сначала запись, – напомнил я и прошел за ней.

Кухня оказалась стильной, но тесной – я уже и подзабыл, в каких крохотных квартирках проживает у нас обычное народонаселение.

Девушка подпалила конфорку под чайником – я подошел сзади и снова обнял ее.

– Ну-ка, руки свои убрал! – прозвучал тут громовой мужской голос.

А потом меня грубо схватили сзади и завалили на пол, уткнули головой в кафельную плитку, заломили кисти за спину, да пребольно. А потом какая-то удавка прочно перехватила мне запястья за спиной.

– Перестаньте! – заорал я. – Что вы делаете?! Вы не так поняли! Я не за этим сюда пришел!

– А зачем ты сюда пришел? – хохотнул мужской голос. – И ори потише, а то в полицию попадешь раньше времени!

– Я работаю на телевидении! Я журналист! Вы не имеете права!

– А мы сейчас посмотрим, какой ты журналист! – Из заднего кармана моих джинсов мужик вытащил мое портмоне. А вот это был уже прокол. – Так, водительское удостоверение на имя гражданина Тучкова Ивана Петровича. И пропуск на студию Горького на то же имя, и должность указана, программа «Три шага до миллиона», режиссер. А как он тебе представился, Римка?

– Сказал, что его зовут Денис Харин, – наябедничала девчонка, – и он работает в программе «Говори» на канале «Три икса-эль».

– Странная история. Чьи же тогда документы у тебя, а, мужик? Ты их, часом, не украл? Ну-ка, посмотрим на твой портрет. – Человек грубо поворотил меня лицом к себе, на связанных руках лежать на твердой плитке стало неудобно. – И впрямь не похож на фотку в правах. Да и на ту, что в пропуске. Ты что, дядя, за один день бороду себе отрастил? И волосики на лысинку пересадил?

Мужик, донимавший меня, был строгий, хищный, я не знал, кто это, и не понимал, как себя с ним вести. А он продолжал куражиться:

– Э, да у тебя паричок! – Он рванул и сорвал накладку с моего лба. – И бородка – тоже наклеена! – Он сорвал и бороду, Ивоннину гордость. Было больно. – Ты зачем замаскировался, чувачок?! С какими-такими целями?! Чтобы тебя Римма не узнала?

– А он, Паша, – пропищала девчонка, – хотел у меня запись убийства выцыганить, которую я вчера на программе сделала.

– Вот как! – делано изумился этот самый Паша. – А зачем ему, спрашивается, эта запись?! Уж не за тем ли, что она его капитально изобличает?! А, гражданин Тучков?! Или как там тебя зовут?

– Вы все не так понимаете, – прохрипел я.

– А как?! Как я должен все понимать? Ты поясни!

– Возьмите деньги. У меня есть с собой наличные. Триста тысяч. Возьмите, и вы не знаете меня, а я вас.

– А запись? Ты в наших руках запись оставишь? То замечательное видео, что Римма Анатольевна вчера на передаче сделала? И не побоишься? Что мы его в полицию или в следственный комитет сдадим?

– Запись я тоже заберу.

– Ишь ты! «Заберу»! Видео, между прочим, твоей свободы стоит – пятнадцати годков особого режима или даже пожизненного, а ты за нее три сотни тысяч предлагаешь? Всего-то? Тебе-то самому не смешно?!

– Говорите ваши условия, – выдавил я.

– Условия! У меня, по жизни, одно условие: воры, коррупционеры, а тем более убийцы должны сидеть в тюрьме!

– Я никого не убивал.