Улыбка убийцы

Веревки. Она смотрела на шелестящее белье, на пролетающие мимо нее со свистом веревки. Рисунок их был уже не ромбическим — квадратным. И на полог все это не походило, скорее на сеть, — рыбацкую сеть, прикрепленную к блокам так, чтобы получилась чудо-сушка. Неужели такое возможно? И Мэри вдруг стало не до смеха.

Сколько людей жили в доме после Амадео? Наверное, не так много. Амадео соорудил это приспособление для Терезы. Мэри не знала этого — чувствовала. Она захотела порасспрашивать старушку, но тут из дома донесся крик.

Лязг механизма стих, белье замерло в воздухе. В проеме двери стоял и кричал по-корейски молодой человек лет двадцати пяти, со встрепанными от сна волосами.

— Что вы тут делаете? — наконец чуть успокоившись, гневно спросил он Мэри. — Вы меня разбудили!

— Мне очень жаль. Правда жаль. Я лишь хотела осмотреть дом и задать несколько вопросов о прежнем владельце, его звали…

— А, так и вы из этих! — Парень всплеснул руками. — Они уже спрашивали, были ли вы здесь. Знаете этого прыщавого козла?

По спине Мэри пробежал холодок. Щербатый. Водитель «эскалады».

— Нет, не знаю. Меня зовут…

— Мне без разницы. Я спать хочу. Я всю ночь работал!

Он обернулся к матери и снова что-то закричал.

— Простите. Я уже ухожу, — сказала Мэри. — Я только хотела спросить — а давно вы здесь живете?

— Лет пятнадцать-шестнадцать. Да вообще это не ваше дело. Уходите. Идите отсюда!

— Когда вы сюда вселились, сушилка здесь уже была?

— Уходите, я говорю! Хотите, чтобы я копов позвал?

— Нет-нет, успокойтесь. Я извиняюсь и уже ухожу. — Мэри чуть поклонилась старушке и протянула ей коробку с пирожными: — Прошу вас, примите это в знак моей благодарности. Вы очень добры.

Женщина, испуганно улыбаясь, приняла коробку.

— Что в коробке? — спросил молодой человек.

— Sfogliatelle, — ответила Мэри. — Скажите матери, если этот, щербатый, вернется, пусть не впускает его в дом.

— С чего это?

— Он опасен, — ответила Мэри, сама не зная почему.

Муниципалитет Филадельфии переживал пору ремонта, однако до комнаты 154, в которой находилась регистратура торговых сделок, он еще не добрался. Пол здесь покрывал грязновато-коричневый линолеум, со сводчатого потолка свисали лампочки на витых шнурах. Дождавшись своей очереди, Мэри подошла к окошку.

— Чем могу быть полезен? — спросил секретарь.

— Мне нужно проследить ряд продаж одного дома.

— Это несложно. Адрес, будьте добры.

Мэри назвала адрес, секретарь ввел его в поисковую строку.

— За какой период?

— С 1900 года по настоящее время.

— Оставьте ваши документы, — сказал секретарь вставая. Мэри достала из сумочки водительские права. Секретарь протянул ей кассету с фотопленкой и указал в дальний угол комнаты. — Устройства для просмотра вон там.

— Спасибо, — сказала Мэри и торопливо прошла к одному из аппаратов. Она включила свет и вставила микрофильм в просмотровую рамку. Увеличила изображение.

«Настоящий договор заключен 19 декабря 1986 года…»

Мэри вывела на экран имя продавца: Ли Сам; затем имя покупателя: Ми Я Юн. Это была последняя сделка. Дом оценили в 60 230 долларов.

Мэри передвинула рамку вправо. «Настоящий договор…» и так далее. Дата: 2 ноября 1962 года. Продавец: Ли Пак. Покупатель: Ли Сам. Цена: 52 000 долларов.

Следующая сделка датировалась 18 апреля 1952 года. Продавец: Джозеф и Анджела Лопо. Покупатель: Ли Пак. Цена 23 000 долларов.

Всего три владельца, подумала Мэри. Пока все хорошо.

На экране появилась следующая сделка. Дата: 28 ноября 1946 года. Уже близко, но еще не то, что нужно. Продавец: Джеймс и Мария Джанкарло. Цена: 12 000 долларов.

Четвертый владелец. Следующим должен быть Амадео. Всего четыре владельца — да, это наверняка его сушилка, еще целая.

Теперь на экране высветился расплывчатый белый квадратик, Мэри сфокусировала изображение. «Ипотечный банк Филадельфии». Покупатель: Джеймс и Мария Джанкарло. Стало быть, дом был продан после того, как платить по его закладной стало некому, и произошло это 18 августа 1942 года. Через месяц после смерти Амадео управление шерифа выставило дом на торги. Мэри взглянула на цену: 5620 долларов.

Она переместилась к следующему документу. Дата: 3 июня 1940 года. Мэри вывела на экран имя продавца, и сердце ее замерло: Джозеф Джорно. Поверенный Амадео? А покупатель? Вот и они: Амадео и Тереза Брандолини. Цена: 982 доллара.

Мэри перечитала документ еще раз. Почему Фрэнк не упомянул и об этом? Она перешла к следующему документу, надеясь узнать, как дом попал в руки Джорно, и тут глаза ее округлились. Дом был продан 2 апреля 1940 года — чуть больше чем за два месяца до того, как Джорно продал его Амадео. Дом Джозеф Джорно получил от Гаэтано Челли, это имя Мэри ни о чем не говорило. А вот и цена: 2023 доллара.