Улыбка зверя

Несмотря на наступившее утро, в кабинете горел свет. Прошедшая ночь выдалась на редкость хлопотной и бессонной. Накануне поздно вечером поступил сигнал о кровавой бандитской разборке в сауне спорткомплекса, где в предбаннике были расстреляны из автоматов девять человек, принадлежавших по оперативным данным ко второму по численности и могуществу преступному сообществу Черногорска. Даже видавшие виды офицеры, прибыв на место, были потрясены открывшейся перед ними картиной — девять голых трупов буквально растерзанных пулями со смещенным центром в черных обширных лужах застывающей крови… Только на одно составление протокола осмотра места происшествия, описания характера ранений, положения убитых и прочих деталей, ушла почти половина ночи. Опрос свидетелей и работников спорткомплекса, подтвердил первоначальное предположение Пономарева о том, что “зареченских” положили “ферапонтовцы”. Обслуге сауны был предложен фотоальбом, и, после боязливых осторожных отнекиваний, один из банщиков все-таки указал на несколько фотографий, признав в них черты нападавших. Однако решительно заметил в итоге:

— Предупреждаю: никаких там очных ставок…

— Это понятно, — вздохнул капитан Пономарев, убирая альбом в портфель. Он был немало раздосадован тем, что агентура отчего-то не сообщила ему о готовящейся мясорубке. Или решение о ней было принято спешно и внезапно? Кем? Уехавшим в Москву Ферапонтом? Может быть. Потому и уехал, дабы создать себе пускай формальное, но все-таки алиби. Или подранок Рвач, очухавшись от ранения, немедленно взялся за отмщение?

Так или иначе, но остаток ночи и все утро Зуйченко и Пономарев, отпустив остальных сотрудников домой, посвятили чисто канцелярской работе — нужно было оформить, пронумеровать и расположить надлежащим образом собранный в последние дни материал.

А десять минут назад в кабинете раздался телефонный звонок, потом еще один. Звонили растревоженные жены коллег. Информация была попросту ошеломляющая: на рассвете в своих квартирах были арестованы трое сотрудников Черногорского РУБОП, и по постановлению, подписанному прокурором Чухлым, отправлены в следственный изолятор.

— Я тебе говорил, что будет именно так! Говорил ведь! — ударив кулаком в ладонь, в который уже раз выкрикнул Пономарев. — Говорил, что надо в Москву ехать за поддержкой… Как только мы на Колдунова вышли — все было уже ясно. А ты: нет, сами доведем… Вот и довели!

Зуйченко молча курил, стряхивая пепел в ладонь.

— Да что ж ты молчишь, как пень, честное слово?! — не выдержал Пономарев. — Иди в шефу, проси содействия. Ему в столицу ехать нельзя, ребят никто не защитит… Да и вообще — побежал, скажут, отмазываться…

— Ты не мельтеши, — произнес рассудительный Зуйченко мрачным тоном. — Выходи из ступора. Чует мое сердце — не сегодня-завтра придут и за нами. Уверен, что постановление Чухлый на нас уже подписал. А если еще и не подписал, то в ближайшее время подпишет точно. Мы в самое гнездо осиное влезли. Давай-ка, пока не поздно, бери материал и дуй в столицу. А я свяжусь с ребятами из ФСБ. Они покуда над схваткой, но, уверен, поддержат.

— Угу, поддержат тебя эти накопители материалов, — угрюмо отозвался Пономарев.

— И мы не лучше, — сказал Зуйченко.

— Мы хоть сажаем…

— Сажает суд. Впрочем, да, суд у нас обладает намерениями глубоко гуманными и освободительными…

— Ну, банду Резаного, положим, вчера устроили на нары прочно и безо всяких перспектив апелляций…

— Да потому, что Резаный этот никому не нужен! — с чувством произнес Зуйченко. — Обычный налетчик с подельниками-уголовничками. Профессиональный, глубоко законспирированный, поднахватавшийся всякой премудрости в подслушивании и слежке за жертвами, но по сути-то кто он? Антиобщественный элемент. А мафия — элемент общественный… Резаный ведь может и Колдунову по голове настучать, с него станется… Да и Ферапонту тому же… Он откровенный кондовый вор, такая у него работа. И в нем никто не заинтересован. И если бы мы такими резаными только и занимались, поверь, заморочек с властью было бы существенно меньше. Панегирики бы о нас слагали. Решались бы с пылу-жара квартирные вопросы, шли бы субсидии в порядке оказания материальной помощи, местное телевидение не переставало бы живописать наши подвиги…

— А происходит все с точностью до наоборот, — заключил Пономарев.

— А как ты хотел?

— И чем все кончится? — спросил Пономарев угрюмо.

— Чем? — Зуйченко раздумчиво кхекнул. — Кто бы знал. Известно, что самостоятельностью нашей недовольны на самых верхах, это раз. Два: многие из наших тоже хороши — кто-то отличается от бандитов только наличием погон, у кого-то служба называется бизнесом… И при наличии компромата и определенных политических настроений могут нас…

— Упразднить, что ли? — рассмеялся Пономарев.

— Ну почему. Переподчинить УВД, к примеру.