Ум тронулся, господа! Аномалии мозга глазами нейробиолога

Как же тогда минимальная личность формирует синхроническое и диахроническое единство? Захави полагает, что есть, по его словам, нечто между двумя крайностям, минимальной личностью и развернутой нарративной личностью, – форма внутриперсональной личности, сформированная из минимальной личности в раннем детстве путем взаимодействия ребенка с матерью и другими, когда полноценная нарративная личность еще не существует, но ребенок уже развивает личность во взаимоотношениях с другими.

На другом краю спектра – теоретики Адваиты (недуалистического учения). Они утверждают, что существует основное неиндивидуальное сознание, и оно есть субъект любого опыта – не только моего или вашего, но вообще любого – свидетель всего. Безличный субъект. Таково заключение поэмы Ади Шанкара.

Утверждая, что не существует индивидуальной личности, философы Адваиты отклоняются от своих буддийских предшественников. Буддийская версия теории множеств гласит, что «ошибка заключается в том, что мы принимаем лишь один исход событий, тогда как их множество». Философы Адваиты утверждают, что «ошибка заключается в том, что мы видим множество исходов событий, тогда как он всего один», – и это сознание, переживающее все.

Сложно избавиться от ощущения, что нейробиологи и философы (прошлого и настоящего) в своей полемике по поводу существования личности кое-в-чем сходятся, я бы даже сказал, что различия между ними минимальны. Дуализм Декарта умер. Больше никто не утверждает, что у личности есть своя онтологическая реальность, существующая после гибели тела и мозга. Никто также не утверждает, что существует особое привилегированное место в мозге, являющееся хранителем личности. Да, некоторые области мозга важнее других в том, что касается нашего чувства личности: островковая кора, височно-нижнечелюстной сустав, медиальная префронтальная кора – но ни одна из них не является единственным вместилищем личности. Никто не спорит с тем, что нарративная личность – это фикция, история без рассказчика. На самом деле все, что составляет личность-объект, включая чувство обладания телом, может быть оспорено. Вместо картезианского дуализма, отводившего телу статус сосуда, мы теперь имеет картину чувства личности как результата нейронных процессов, тесно связанных с телом, – процессов, совмещающих мозг, тело, разум и даже культуру, чтобы сотворить тех, кем мы являемся. Остается лишь дать удовлетворительное объяснение личности-субъекту, познающей личности, и здесь начинаются различия. Как возможна субъективность опыта? Происходит ли эта субъективность из минимальной личности, как говорит Захави, или же по причине рефлексивности сознания, или из-за взаимодействия психофизических элементов (как считают Деннет или Метцингер) – вот где сейчас кроется загадка личности.

* * *

Помимо интеллектуальных и философских споров существуют страдания простых людей. И с точки зрения того, что пережили люди, описанные в этой книге, крайне важно понять природу личности. Если, как утверждают буддисты, страдания вызывает наша иллюзорная привязанность к кажущейся реальной личности, то понимание ее природы поможет облегчить страдания (как мы знаем, различные аспекты личности, составляющие личность-объект, из-за динамики мозга действительно могут быть отделены от нас). Ганери указывает на то, что буддисты приравнивают страдания людей к болезням личности из-за того, что мы слишком часто ставим личность на первое место. Так, расстройства видятся нам дефицитом, а все прочее – механизмы, позволяющие с ним справиться, лекарства, терапии – происходит из этого понимания. Но что, если смотреть на расстройства личности не как на результат дефицита, но как на результат одержимости идеей личности? Освобождение от нее может иметь терапевтический эффект.