Читаем Ум в движении. Как действие формирует мысль полностью

В танце участвует все тело, танец по своей сути полностью облечен в плоть и кровь. Поэтому он с легкостью может сам себя репрезентировать. Тем не менее хореографы и танцоры выработали другие телесные способы репрезентации танца при его обсуждении – техники, которые они называют маркингом. Маркинг часто выполняется пальцами одной руки на ладони другой. Пальцы танцуют, как будут танцевать ноги, и демонстрируют собеседникам шаги. В маркинге может участвовать и все тело, создавая, по сути, воплощенный в себе набросок танца или его фрагмента. Это делается, например, с той целью, чтобы прикинуть размещение исполнителей на сцене для разработки схемы освещения или в деталях показать танцору, как нужно изогнуть туловище или вытянуть ногу. Как ни странно, набрасывание всей последовательности танцевальных движений путем маркинга оказалось лучшим способом запомнить ее, чем полностью ее протанцевав. Набрасывание подобной последовательности позволяет танцорам сосредоточиться на ней как таковой, а не одновременно на последовательности и полноценном исполнении движений.

Дирижирование

Теперь рассмотрим дирижирование – живой пример того, как жесты служат социальным клеем. Если задача жестов при работе с картами была очевидной и простой – показать места, дороги и области, то при дирижировании она, будучи тоже очевидной, является нюансированной и тонкой. Помимо решения многих других задач дирижеры синхронизируют темп, управляют динамикой музыки в пространстве и времени, контролируют объем и силу звучания, указывают музыкантам моменты вступления и завершения партий. Говорят, что левая рука дирижера обычно задает темп, а правая делает остальное, однако реальная практика намного сложнее и никак не систематизирована. Жесты рук дирижеров очень индивидуальны, кто-то пользуется палочкой, кто-то нет. Многие подключают лицо, спину, ноги и даже легкие, ритм собственного дыхания. При знаменитом исполнении одной из симфоний Гайдна Леонард Бернстайн дирижировал исключительно вскидывая голову и двигая лицом, особенно бровями, почти не шевеля руками или туловищем. Фон Караян управлял оркестром с закрытыми глазами. Эса-Пекка Салонен пританцовывает. Разнообразие стилей ошеломляет, тем более что, согласно некоторым исследованиям, сотни лет социальных взаимодействий подобного рода должны были бы свести все это разнообразие к единому языку.

Дирижеры руководят не только оркестром, но и публикой. Восприятие зрителями таких характеристик музыки, как выразительность, артикуляция и динамика, усиливается, когда дирижер делает на этом упор. Несмотря на то что вклад дирижера сугубо визуален, если при исполнении одного и того же произведения меняется только дирижирование, то соответственно меняются и впечатления аудитории. Например, дирижер может привлечь внимание слушателей к мелодии в целом или к повторяющейся теме (остинато). Когда дирижеры подчеркивают сквозную мелодию, слушатели чаще характеризуют музыкальное произведение как связное и выстроенное, когда же подчеркиваются повторяющиеся темы, слушатели с большей вероятностью описывают то же произведение как несвязное и неровное.

Дирижеры создают только визуальное представление; музыканты – и звуковое, и визуальное. Что замечательно, иногда визуальное оказывается сильнее звукового. Яркий пример – распределение мест между первыми тремя финалистами фортепианного конкурса исключительно по аудио, только по видео и по обеим записям. Предложите свой вариант, какой способ лучше, но будьте готовы удивиться. И эксперты, и любители оценивали результаты ближе всего к реальным, когда смотрели одно лишь видео! Как вы понимаете – несмотря на собственную убежденность, что звук важнее картинки.

Перейдем от музыки к изобразительному искусству. Позвольте мне завершить обсуждение жестикуляции как социального клея канонической «Тайной вечерей» да Винчи. Вы найдете множество ее репродукций в Google-картинках. А еще лучше – поезжайте в Милан, в церковь Санта-Мария-делле-Грацие, и посвятите полчаса любованию подлинником. Возьмите двойное время, потому что стандартного 15-минутного сеанса недостаточно. Проследите сложное взаимодействие тел, глаз и рук. Видно, кто с кем говорит, как связаны участники, к чему апеллируют, как реагируют. Чувствуешь напряженность взаимодействий в группе сотрапезников и спокойную отстраненность Христа. Да Винчи изумительно передал то, с чего мы начали наш разговор, – наблюдение за социальными взаимодействиями со стороны.

Мысли вдогонку

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Ужасные психологические эксперименты: реальные факты из истории
Ужасные психологические эксперименты: реальные факты из истории

Эксперименты позволили человеку обосноваться и понять свое место в этом мире. Мы достигли всего опытным путем, путем проб и ошибок, дорогой разочарований и невероятных успехов. Эксперимент затрагивает взрослых и детей, людей и животных. Он следует за нами везде, во всех областях нашего существования, на всех этапах истории. Изготовление орудий труда, приручение диких животных, поиск съедобных растений или путешествия к неизведанным землям — не эксперимент ли для древнего человека? Но если окружающий мир изведан, что остается изучать? Верно, нашу психику. В этой книге описываются психологические эксперименты, которые отечественными авторами еще не доносились до широкой публики. Вы наверняка слышали про знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент, когда обычным людям предложили «поиграть» в надсмотрщиков и заключенных, и что из этого вышло, но слышали ли вы про Зефирный эксперимент? Что кроется под «выученной беспомощностью»? Знаете ли Вы, почему животные массово погибают в идеальных условиях жизни? Прочитав про эксперимент о белом медведе, сможете ли не думать об этом? А сможете ли растить ребенка вместе с обезьяной? Вопросы, который поднимает автор, — этика и гуманность психологического эксперимента, трансформация его целей спустя много десятилетий, служба на благо человечества… Или все-таки скандальные ошибки ученых?

Анастасия Александровна Шавырина

Научная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука