Читаем Ум в движении. Как действие формирует мысль полностью

Дерево – сеть особого типа, растущая из одного корня. Верно и обратное – сеть можно представить как децентрализованное дерево. Сети не имеют корня, тем не менее их часто называют деревьями. Обычно сети не связывают все узлы напрямую друг с другом; если бы каждый был связан с каждым, не было бы причины создавать репрезентацию. Сетевые репрезентации полезны, когда одни связи являются прямыми, а другие – косвенными. Ваша связь с родителями, братьями и сестрами, а также детьми является прямой, а с лечащим врачом и дантистом – нет; вы должны пройти через их администраторов, чтобы записаться на прием, и через их ассистентов, когда явитесь для осмотра. Чтобы попасть с использованием авиасообщения из своего местонахождения в другое место, нужно прибыть в определенные аэропорты и транзитные узлы и покинуть их, добраться до первого из аэропортов и уехать из последнего. Даже езда на автомобиле из одного места в другое ограничена сетью дорог; обычно невозможно просто ехать напрямую, как птица летит. Однако и птицы не летают по прямой; в действительности их пути зависят от сети ветров – той же, что имеет принципиальное значение для моряков. Чтобы добраться до любимого места отдыха, начальника компании, куда вы подали заявление о приеме на работу, или президента своей страны, иногда приходится пройти много звеньев. Это одна из причин существования социальных сетей, таких как Facebook и LinkedIn.

Социальные сети: шесть степеней отчуждения

Сколько звеньев отделяют одного случайно взятого человека от другого? В исследовании, ставшем мемом, влиятельный специалист по социальной психологии Стэнли Милгрэм поставил эксперимент, который должен был выявить, насколько тесно взаимосвязаны американцы. Он отправил конверты жителям Среднего Запада и попросил их передать письмо определенному адресату в Бостоне через близких знакомых. От каждого звена в цепочке Милгрэму присылалась открытка. Конечно, многие решили не участвовать в этой игре, а значит, целый ряд писем так и не был доставлен, поэтому результаты остаются спорными. Тем не менее среднее число звеньев в успешных цепочках оказалось равным примерно шести, и оно повторялось. Сам мем, однако, происходит, по-видимому, из пьесы Джона Гуэра 1990 г. «Шесть степеней отчуждения», одно из действующих лиц которой размышляет над феноменом того, что в конечном счете от каждого из нас совсем недалеко до любого другого. Психологическое исследование на Бродвее! Сегодня процветает, хотя и небесспорная, новая область исследований – анализ социальных сетей, – которая использует более непосредственные способы прослеживания социальных (и иных) контактов.

Люди, которых мы просим схематически изобразить свои социальные сети, делают кое-что интересное. Они ставят в центр – вполне естественно – самих себя. Довольно часто они помещают родителей выше, а братьев и сестер плюс друзей – рядом с собой или ниже. Их схемы не копируют традиционные семейные древа хотя бы потому, что все звенья исходят от человека в центре. Каждый участник сети непосредственно связан с составителем схемы. Длина линий отражает близость: более короткие ведут к тем, с которыми участник исследования чувствует себя ближе. Простота и естественность задания ясно показывают, что социальные отношения изначально мыслятся как пространственные. Это касается не только мышления, но и поведения. Мы встаем и садимся поближе к людям, к которым испытываем большую близость по ощущениям, и используем близость других для оценки их социальных отношений.

Применения сетей столь же разнообразны, сколь и многочисленны. Их изобилие и комплексный характер представляют сложность для визуализации, давая работу многим видным ученым, журналистам, дизайнерам и др. Как визуализировать семейное древо 13 млн человек? Ученые это сделали.

Линии: идеи по порядку

Линии в уме и в мире

Линии проще деревьев и для глаз, и для ума. Это книги, расставленные на полках в алфавитном порядке, или по темам, или по размеру; это события истории или нашей жизни, выстроенные хронологически. Мы встаем в линию-очередь на автобусных остановках и в супермаркетах, где еще и оставляем тележки в качестве местоблюстителей, отходя за забытым товаром. Эти линии являются как пространственными, так и временными. Мы расставляем людей по весу, возрасту или положению, вина и посудомоечные машины – по качеству, страны – по численности населения или ВНП, фильмы и видеоигры – по продажам. Выстраиваем пространственные ориентиры вдоль маршрута. Процесс – по этапам. Все те же узлы и связи, места и пути, точки и линии, но теперь организованные в линию. По времени, количеству, размеру, стоимости, предпочтениям – любому параметру, по которому можно упорядочить вещи.

Перейти на страницу:

Все книги серии Книжные проекты Дмитрия Зимина

Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?
Достаточно ли мы умны, чтобы судить об уме животных?

В течение большей части прошедшего столетия наука была чрезмерно осторожна и скептична в отношении интеллекта животных. Исследователи поведения животных либо не задумывались об их интеллекте, либо отвергали само это понятие. Большинство обходило эту тему стороной. Но времена меняются. Не проходит и недели, как появляются новые сообщения о сложности познавательных процессов у животных, часто сопровождающиеся видеоматериалами в Интернете в качестве подтверждения.Какие способы коммуникации практикуют животные и есть ли у них подобие речи? Могут ли животные узнавать себя в зеркале? Свойственны ли животным дружба и душевная привязанность? Ведут ли они войны и мирные переговоры? В книге читатели узнают ответы на эти вопросы, а также, например, что крысы могут сожалеть о принятых ими решениях, воро́ны изготавливают инструменты, осьминоги узнают человеческие лица, а специальные нейроны позволяют обезьянам учиться на ошибках друг друга. Ученые открыто говорят о культуре животных, их способности к сопереживанию и дружбе. Запретных тем больше не существует, в том числе и в области разума, который раньше считался исключительной принадлежностью человека.Автор рассказывает об истории этологии, о жестоких спорах с бихевиористами, а главное — об огромной экспериментальной работе и наблюдениях за естественным поведением животных. Анализируя пути становления мыслительных процессов в ходе эволюционной истории различных видов, Франс де Вааль убедительно показывает, что человек в этом ряду — лишь одно из многих мыслящих существ.* * *Эта книга издана в рамках программы «Книжные проекты Дмитрия Зимина» и продолжает серию «Библиотека фонда «Династия». Дмитрий Борисович Зимин — основатель компании «Вымпелком» (Beeline), фонда некоммерческих программ «Династия» и фонда «Московское время».Программа «Книжные проекты Дмитрия Зимина» объединяет три проекта, хорошо знакомые читательской аудитории: издание научно-популярных переводных книг «Библиотека фонда «Династия», издательское направление фонда «Московское время» и премию в области русскоязычной научно-популярной литературы «Просветитель».

Франс де Вааль

Биология, биофизика, биохимия / Педагогика / Образование и наука
Скептик. Рациональный взгляд на мир
Скептик. Рациональный взгляд на мир

Идея писать о науке для широкой публики возникла у Шермера после прочтения статей эволюционного биолога и палеонтолога Стивена Гулда, который считал, что «захватывающая действительность природы не должна исключаться из сферы литературных усилий».В книге 75 увлекательных и остроумных статей, из которых читатель узнает о проницательности Дарвина, о том, чем голые факты отличаются от научных, о том, почему высадка американцев на Луну все-таки состоялась, отчего умные люди верят в глупости и даже образование их не спасает, и почему вода из-под крана ничуть не хуже той, что в бутылках.Наука, скептицизм, инопланетяне и НЛО, альтернативная медицина, человеческая природа и эволюция – это далеко не весь перечень тем, о которых написал главный американский скептик. Майкл Шермер призывает читателя сохранять рациональный взгляд на мир, учит анализировать факты и скептически относиться ко всему, что кажется очевидным.

Майкл Брант Шермер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов
Записки примата: Необычайная жизнь ученого среди павианов

Эта книга — воспоминания о более чем двадцати годах знакомства известного приматолога Роберта Сапольски с Восточной Африкой. Будучи совсем еще молодым ученым, автор впервые приехал в заповедник в Кении с намерением проверить на диких павианах свои догадки о природе стресса у людей, что не удивительно, учитывая, насколько похожи приматы на людей в своих биологических и психологических реакциях. Собственно, и себя самого Сапольски не отделяет от своих подопечных — подопытных животных, что очевидно уже из названия книги. И это придает повествованию особое обаяние и мощь. Вместе с автором, давшим своим любимцам библейские имена, мы узнаем об их жизни, страданиях, любви, соперничестве, борьбе за власть, болезнях и смерти. Не менее яркие персонажи книги — местные жители: фермеры, егеря, мелкие начальники и простые работяги. За два десятилетия в Африке Сапольски переживает и собственные опасные приключения, и трагедии друзей, и смены политических режимов — и пишет об этом так, что чувствуешь себя почти участником событий.

Роберт Сапольски

Биографии и Мемуары / Научная литература / Прочая научная литература / Образование и наука

Похожие книги

Ужасные психологические эксперименты: реальные факты из истории
Ужасные психологические эксперименты: реальные факты из истории

Эксперименты позволили человеку обосноваться и понять свое место в этом мире. Мы достигли всего опытным путем, путем проб и ошибок, дорогой разочарований и невероятных успехов. Эксперимент затрагивает взрослых и детей, людей и животных. Он следует за нами везде, во всех областях нашего существования, на всех этапах истории. Изготовление орудий труда, приручение диких животных, поиск съедобных растений или путешествия к неизведанным землям — не эксперимент ли для древнего человека? Но если окружающий мир изведан, что остается изучать? Верно, нашу психику. В этой книге описываются психологические эксперименты, которые отечественными авторами еще не доносились до широкой публики. Вы наверняка слышали про знаменитый Стэнфордский тюремный эксперимент, когда обычным людям предложили «поиграть» в надсмотрщиков и заключенных, и что из этого вышло, но слышали ли вы про Зефирный эксперимент? Что кроется под «выученной беспомощностью»? Знаете ли Вы, почему животные массово погибают в идеальных условиях жизни? Прочитав про эксперимент о белом медведе, сможете ли не думать об этом? А сможете ли растить ребенка вместе с обезьяной? Вопросы, который поднимает автор, — этика и гуманность психологического эксперимента, трансформация его целей спустя много десятилетий, служба на благо человечества… Или все-таки скандальные ошибки ученых?

Анастасия Александровна Шавырина

Научная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука