Umbra (СИ)

====== Танцующие огни ======

Это была не просто тьма. Это был мрак беззвёздной ночи, подземных глубин и человеческих сердец. Тьма, что поглощала весь свет. Тьма, что пожирала саму себя. Древняя. Голодная. Недобрая. И всё было бы не так страшно, если бы эта Тьма не была её частью.

Глупо отрицать меня. Глупо прогонять меня в далёкие закоулки сознания. Ты не меня боишься, ты себя боишься, Ангуль.

Знахарка не понимала сны. Знахарка видела лишь поверхность вещей. Как и все в этой деревне. Они предпочли сладкое неведение. Они предпочли убежать от себя, от своей сути, заперев свои силы внутри себя. Так они поступали и со своими детьми, и с детьми своих детей. Так они поступили и с Ангуль.

Но ведь это преступление против сути вещей! Невозможно победить собственную тень.

Ангуль в какой-то степени могла их понять. Жить здесь, среди этой зелени и жаркого солнца, цветов и осенних дождей, не ведая забот, не видя вещих снов и не зная о других мирах и тварях, живущих среди теней. Жить жизнью мотылька, настолько быстро, что не успеваешь заскучать и задуматься о законах Вселенной, когда весь мир понятен и прост – весной сеять, осенью пожинать, утром кормить скотину, а вечером сплетничать, собираясь на крыльце.

Но ей, Ангуль арх Мараб, младшей дочери семьи виноделов, такая жизнь была недоступна. Знахарка сказала, что её сила слишком велика, слишком темна. Раз в год печать, сдерживающую её способности, ставили заново, проводя изнуряющие обряды. Каждый месяц на убывающую луну она пила отвар и читала заговор. Но это мало помогало. Вот и сейчас она лежала, отвернувшись к стене, в постели, пропитанной липким потом, и слушала этот бесплотный шепот, так пугающе похожий на её собственный. Она знала, что отражение в зеркале у её кровати смотрит на неё пустыми, ничего не выражающими глазами. Она бы разбила его, но родители отругают, ведь зеркало дорогое, фамильное.

Она ненавидела закат, ведь он означал наступление ночи. Ночи, когда она, другая Ангуль, обретает полную власть. А когда чёрные тучи заслоняют звёзды и луну, как сейчас, то от неё не спрятаться, даже если включить ночник и обвешаться оберегами. Ведь тьма древнее света. А человек – лишь гость, напрасно пытающийся прогнать её фонарями.

Особенно опасны были сны. Они засасывали, как зыбучие пески, забирали в самые недры необитаемого Космоса, древнее, чем звёздный свет, не доходящий до них. И твари, которые там обитают, терзали Ангуль, терзали саму её суть, и к утру она едва могла вспомнить, кто она такая и где находится.

А если выпить много вина, то сны пропадали. Наступала пустота. Блаженная пустота. Но ей редко разрешали пить из семейных запасов. А сейчас, перед праздников, каждая бутылка была на счету.

Но что это? За окном появились первые лучи рассвета. Она ненавидит рассвет. Ненавидит солнце, потому что его лучи сжигают всё незримое и неосязаемое. Прогоняет все страхи, возвращает обратно в мир живых, в мир поверхности вещей и повседневных забот.

Уже через пять минут оковы страха отпустили Ангуль. Ещё одна ночь пережита, ещё одно утро, когда она вздыхает с облегчением. И ещё одно обещание самой себе, что в следующую Ангуль не даст ей властвовать над собой.

Страх ушёл, странные сны забыты, и их место заняли насущные потребности. Теперь это была не Ангуль, заглядывающая за грань видимого мира. Теперь это была Ангуль арх Мараб, дочь винодельцев, и сейчас ей надо было помогать братьям готовить вина к празднику.

Снаружи мать топтала виноград, повязав на чёрные кудри косынку, чтобы хоть как-то спастись от палящего южного солнца. Отец подстригал кусты роз, и в воздухе витал их аромат. На крыльце, развалившись, грела бока на солнце Амбре. По её словам, она вовсе не бездельничала, а загорала, готовясь к Танцу Огня. Где-то в траве спрятались кузнечики и цикады, стояло такое стрекотание, что приходилось их перекрикивать. Вокруг царила суматоха, ведь уже сегодня вечером будет Праздник Солнца, когда все соседние деревни собираются вместе, чтобы прославить солнце, лето и саму жизнь и попросить небо и землю даровать им обильный урожай и согреть их достаточно, чтобы они смогли пережить зиму.

А в подвале было тихо и прохладно, пахло винами и соленьями, с потолка свисали сушеные травы. Вино было прохладным, освежающим, пахнувшим цветами и пряностями и вобравший в себя весь полуденный зной, всё сияние лучей солнца. Семья специально хранила его для праздника ещё с прошлого лета. Братья весь день перетаскивали бочки и разливали вина по бутылкам.

До вечера Ангуль была занята, помогая им и на кухне сёстрам. Все они, кроме Ангуль, уже давно вышли замуж и даже успели родить детей, хоть и были ненамного старше неё. Здесь рано взрослели и рано старели, поэтому семьи старались заводить как можно раньше. Поэтому Ангуль было немного не по себе среди них.