Умеешь ли ты свистеть, Йоханна? Сикстен

— Sorry. Пожалуй, ты был прав. Твой отец никогда никакой женщине звонить не станет.

— Тогда придется мне самому, — решается Сикстен. — Идем к тебе!

— Напрасная затея, — сомневается Йонте. — Она сразу догадается, что это не он.

— Но она же не знает папиного голоса.

— Не глупи. Она сразу поймет, что это говорит не взрослый, а мальчишка.

— Ну, может, не сразу.

— Не надо этого делать, — просит Йонте.

— Что же, ждать пока я вырасту? — ворчит Сикстен.

На это Йонте возразить нечего.

Они оставляют велосипеды у дома Йонте. И проходят прямо в его комнату.

Сикстен сжимает в руке письмо с номером телефона. Он не собирается сдаваться.

На этот раз — ни за что. И пусть в животе все переворачивается, словно там завелась кенгуру.

— Ну, к делу! Где телефон?

Он включает синтезатор, вертит ручки — точно так же, как Йонте, когда читает свои стихи — а потом склоняется над микрофоном.

— Вот теперь у меня вполне взрослый голос, — говорит он.

В динамиках звучит глубокий мужской бас.

— Я набираю номер, — говорит голос, — а ты, когда я заговорю, поднесешь трубку к динамику.

— Гениально, — ликует Йонте. — Как я сам не додумался.

Дрожащими руками Сикстен набирает номер.

— Она ответила, — шепчет Сикстен. — Черт, что говорить-то?

— Скажи, пусть приходит сюда, — подсказывает Йонте.

— Привет! — говорит Сикстен. — Это я, Бенни Антонссон. Тот самый, с ночного автобуса, помнишь? Спасибо за письмо. Отличное. Давай встретимся.

Во время разговора он вертит ручки, чтобы изменить голос. Поначалу у него получился голос пятилетнего ребенка, а теперь — густой бас.

— Ну-ка, послушаем, что она ответит.

— Как тебе мой голос, немного странный, правда? — добавляет он. — Это у меня горло болит. Ангину подхватил. Так что долго разговаривать не могу.

И он снова умолкает и слушает.

— Конечно, к пятнице я наверняка поправлюсь. Тогда и увидимся. Адрес есть в письме. Можешь у нас пожить, если захочешь. У нас места много. Без проблем.

Сикстен победно машет рукой, женщина из Карлскруны что-то ему отвечает.

— Отлично, — соглашается Сикстен. — Договорились. А теперь мне надо дать горлу передышку.

И Сикстен кладет трубку. Выключает микрофон. И смотрит невидящими глазами, пока Йонте не принимается трясти его за плечи.

— Ну, как она?

— Обещала приехать в гости. В пятницу в четыре.

Женщина с коровьими глазами

В пятницу папа работает сверхурочно. Так что Сикстен и Йонте успевают навести порядок. Они протерли дверцы шкафа, пропылесосили пол. Почистили раковину и смахнули пыль с зеркала в коридоре. Сикстен предусмотрительно убрал свадебную фотографию мамы с папой и повесил над диваном боксерские перчатки.

Так-то лучше!

— А теперь что? — спрашивает Йонте.

— Надо позвонить и позвать Эмму. И в магазин сходить. Если уж приглашаешь в гости даму, надо её угостить как следует.

И они стараются не ударить лицом в грязь.

Обшаривают весь магазин, кидают в тележку картошку, хлеб, вонючий сыр, который нравится маме Йонте, три бутылки сидра и цыпленка, на которого на этой неделе скидка.

— Привет, Сикстен. У вас что, сегодня вечеринка? — удивляется кассирша.

— Да нет, просто покупаю всё по списку.

Потом Сикстен просит Йонте сгонять домой и привезти кассет с подходящей музыкой. Разве можно принимать даму без музыки! И не забыть бы цветы. Их они с Эммой купят сами.

— Откуда ты так хорошо знаешь, что надо делать, когда ждешь в гости даму? — удивляется Эмма.

— Жизнь научила, — вздыхает Сикстен. — Пойдем, надо торопиться.

Без четверти четыре всё готово. Стол в гостиной накрыт. Чистая скатерть, свечи, букет красных роз. Цыпленок, которого Эмма обмазала маслом уже в духовке. Картошка жарится. А на проигрывателе — пластинка с музыкой Бетховена, можно включить в любую минуту.

— Только вот что-то папа не возвращается, — беспокоится Эмма.

— Сейчас придет, — успокаивает её Сикстен.

И папа действительно приходит. Вот он уже в коридоре. Развязывает галстук и скидывает ботинки.

— Привет, ребятки! Ну и денек выдался!

Папа прямиком направляется в душ. Он так всегда поступает после рейса.

— Папа, — говорит Сикстен. — Мне надо тебе что-то сказать.

— Что-то очень важное, — поддакивает Йонте.

Но папа уже в ванной.

— Потом поговорим, — кричит он. — Сначала умоюсь.

Он еще в ванной, а в дверь уже звонят.

— Я открою! — кричит папа.

Он вылетает в коридор, запахивая на ходу старый боксерский халат. Волосы мокрые.

— Стиральная машина! — выпаливает он, пролетая мимо Сикстена, Эммы и Йонте. — Это мастер пришел. Я едва не забыл!

Ребята и рта раскрыть не успевают, а папа уже распахивает дверь.

Перед ним стоит женщина в джинсах и светлой блузке. У неё огромные карие глаза. В руках — большая дорожная сумка.

— А вот и я! — объявляет гостья.

Она улыбается папе, смотрит на его мокрые волосы, на боксерский халат и торчащие из под него волосатые ноги.

— Я не рано пришла?

— Нет-нет, — уверяет папа.

— Можно войти?

— Конечно, извините, — спохватывается папа. — Просто я не ожидал… Я звонил по объявлению. И думал, это по нему пришли.

Гостья входит и ставит сумку у порога.

— Именно по объявлению, — говорит она.