Умереть, чтобы проснуться

Моя работа предполагала нескончаемые переезды по всей стране. Мы уехали в Нэшвилл, затем в Шривпорт, где я был постоянным анестезиологом в университетской больнице штата Луизиана. Потом появилась возможность поехать в Бейкерсфилд, штат Калифорния, на работу сроком в две недели в больнице адвентистов седьмого дня в Сан-Хоакине. Идея переезда в Калифорнию пришлась мне по душе, потому что там теплая погода и меньше условностей. Когда больница предоставила мне место в штате, я тут же согласился и остался там на несколько лет, пока мне не предложили одну из самых серьезных должностей, которую только может получить врач моей специальности: анестезиолог-реаниматолог ведущего кардиохирургического центра. Моя работа заключалась в том, что я отвечал за анестезию при особо сложных операциях на сердце. В итоге я стал заведующим анестезиологическим отделением.

Так или иначе, я достиг пика моей профессиональной карьеры. Я реализовал все цели, которые ставил перед собой, и даже больше. Арпана реализовывала свои. У нас было трое детей — девочка и два мальчика, и при этом Арпана умудрилась найти время на сдачу экзаменов на диплом стоматолога штата Калифорния и открыть успешную стоматологическую практику.

«Почему меня не радовали наши впечатляющие достижения? — спрашивал я себя. — Почему я был таким материалистом, что постоянно доказывал себе, что что-то из себя представляю?»

Я вспомнил известную цитату, которая всегда была для меня загадкой: «Человек никогда не поймет, что пора остановиться, пока не поймет, что перешагнул черту». Сейчас, в эти предрассветные часы, лежа в кровати рядом с Арпаной, я окончательно и бесповоротно осознал, что она означает.

Я осознал, что мое истинное исцеление еще впереди.

Глава 14 Преображение светом

Я провел дома уже несколько дней, когда нас навестил один из наших друзей. Он был пластическим хирургом и жил во внешнем кольце «яблочка». В безмолвной тишине он ошеломленно слушал рассказ о моем переживании, очарованный настолько, что кивал головой, словно ребенок, погруженный в увлекательное приключенческое путешествие.

«Ты напоминаешь мне Скруджа», — сказал он, ссылаясь на главного героя диккенсовской «Рождественской песни», где три духа показали ему прошлое, настоящее и будущее во всех шокирующих подробностях. Многие литературоведы видят в событиях этой истории околосмертное переживание, и они недалеки от истины, поскольку, ознакомившись с возможными сценариями будущего, Эбенезер Скрудж стал другим человеком. За одну ночь встреч со сверхъестественными существами он из меркантильного скряги преобразился в щедрого человека с превосходным чувством юмора.

Услышав это сравнение, Арпана весело рассмеялась. Надо сказать, что смеялись мы все, и даже я. Это сравнение со Скруджем означало, что я стал хорошим Скруджем, что я преобразился после встречи со Светящимся Существом и перестал быть тем, который жил во тьме раскаяния, материализма и паранойи.

Но преображение давалось мне нелегко. Я уверен, что и у Скруджа были проблемы. Знаю по себе. Хотя моя новая жизнь во многом зависела от исхода борьбы с материализмом, я не был уверен в том, как это следует делать. Мы всерьез говорили о том, что пора выставить дом на продажу, но никто не решался взять телефон и позвонить риэлтору. Балкончик с вывеской «Продается» стал бы нашим признанием самим себе в безвозвратно потерянном положении в обществе.

«Что подумают соседи?» — спрашивала Арпана.

Мы сидели на заднем дворике за послеобеденным чаем, когда она задала этот вопрос. Желтые огни заходящего солнца скользили по темно-зеленой траве, и гольфисты в ярких спортивных формах казались маленькими нарисованными фигурками. Это был прекрасный день.

«Они подумают, что мы сошли с ума или разорились», — сказал я.

Почему-то мы считали, что нашим соседям до всего есть дело. Мы никому не признавались, что собираемся переехать в более доступное жилье, потому что боялись пересудов за нашей спиной. В конце концов, возле нашего подъезда и так уже стояли дешевые машины, а после такого признания в «яблочке» поползут слухи, разве не так? Никто из нас не был готов к такому унижению, и мы сидели, прихлебывали чай и тревожно размышляли о нашей репутации среди жителей «яблочка», а впереди расстилалось гольф-поле — этот прелестный рукотворный пейзаж.

Ненавижу в этом признаваться, но на минуту я даже усомнился в истинности слов ангелов.

Пластический хирург вернулся на следующий день, на этот раз со своей подругой. Он сделал неожиданное предложение.

«Давайте меняться домами», — сказал он.

В течение часа мы обсуждали условия сделки. Начиная с вечера этого же дня наша плата за дом уменьшалась вчетверо, ну и площадь дома уменьшалась вдвое. Втайне от соседей мы просто продали наш дом.

«Мы начнем переезжать сразу же, как я поправлюсь», — сказал я хирургу.

«Не торопитесь, чтобы не навредить здоровью, — сказал он. — Я сделаю вид, что никуда не спешу».