Умереть, чтобы угодить

— Не волнуйтесь, — услышала Сара, когда у нее перед глазами поплыли пятна, а в уши словно забилась вата, — я позабочусь о вас.

Глава 29

Очнувшись, она сразу почувствовала сильную головную боль, резкую пульсацию внутри черепа. Так вот в чем дело! Боль уложила ее в постель. Лежать было неудобно, но Сара боялась пошевелиться — каждое движение сопровождалось новым взрывом мучительных ощущений. Ее подташнивало, с каждой минутой все сильнее. Что-то случилось, но Сара никак не могла понять, что именно.

Она пыталась вспомнить хоть что-нибудь. Но напрасно. Она перестала ориентироваться во времени и в пространстве, все вокруг пугало ее. Внезапно ощущения стали знакомыми, и она поняла, что лежит в постели. Уже лучше. У нее болит голова, она в постели. Она легла… нет, она решительно не помнила, как улеглась в постель. Последнее, что ей запомнилось… но и воспоминания ускользали от нее. Сара перестала напрягать память и провалилась в темноту и забвение.

Придя в себя в следующий раз, она решила, что у нее грипп. Иначе чем объяснить такое обилие болезненных ощущений? Сара редко болела, даже насморк не мучил ее, но серьезная болезнь вполне могла свалить ее с ног. Впервые в жизни она поняла, что имеют в виду люди, говоря, что они слишком больны, чтобы идти к врачу. Врача к ней пришлось бы вызывать.

Сара вдруг заметила, что кто-то прикасается к ее голове, осторожно тянет за волосы, смягчая боль, заглушая ее. У нее ныли руки. Она попыталась пошевелить ими, но не смогла. Испуг проник даже сквозь плотную завесу тумана в голове. Сара опять попробовала шевельнуть руками, но результат получился таким же.

— Руки… — простонала она жалким, сиплым голосом.

— Бедняжка, — послышался негромкий голос. — С тобой все будет в порядке. Разве тебе не приятно?

Ритмичное подергивание продолжалось, и Сара поняла, что кто-то расчесывает ей волосы. Ей было приятно, но она никого не просила причесывать ее. Ей хотелось поднять руки. Несмотря на головную боль тошноту, она поерзала на постели и обнаружила, что ноги тоже не слушаются ее.

В приступе паники она широко открыла глаза. Перед глазами поплыли расплывчатые пятна. Кажется, здесь мужчина… но не Кахилл, а это невозможно. Кому, кроме Кахилла, понадобилось расчесывать ей волосы?

— Сейчас принесу воды, — проворковал неизвестный. — Ты ведь хочешь пить, дорогая? Холодная чистая вода — как раз то, что надо, когда пересохло в горле. Ты спала так долго, что я уже встревожился.

Прохладная ладонь приподняла ее голову, к губам кто-то приставил стакан. Холодная вода хлынула в рот, впиталась в потрескавшиеся губы, смочила сухой язык. Желудок отяжелел, но, к счастью, ее не вырвало. Она глотала воду, пока стакан не опустел.

— Пока хватит, дорогая. Тебе очень плохо.

Видимо, да, если ее парализовало. А может, этот человек не знает, что она не может пошевелиться? Сара закрыла глаза, собираясь с силами, но поняла, что сил у нее не осталось. От слабости она чувствовала себя мягкой рыхлой массой без костей.

— Немного погодя я принесу тебе супу. Тебе необходимо хоть что-нибудь съесть. Я понятия не имел, что ты голодна. Потому тебе и стало дурно.

Сара вдруг поняла, кому принадлежит этот тихий голос.

— Мистер Денсмор?

— Да, дорогая, я рядом.

— Мне нездоровится, — прошептала она, открыла глаза и поморгала. На этот раз туман немного рассеялся, и она увидела его озабоченное лицо.

— Знаю и сожалею об этом.

— Не могу шевельнуться…

— Конечно. Я не мог допустить, чтобы ты пострадала.

— Пострадала? — Постепенно Сара выигрывала битву с туманом, с каждой секундой он отступал, предметы виделись отчетливее. Саре казалось, что она приходит в себя после наркоза — она хорошо запомнила, как в шесть лет сломала левую руку и кости совмещали под общим наркозом. Гипс она возненавидела гораздо сильнее, чем сам перелом.

— Если попытаешься уйти, — объяснил мистер Денсмор, но Сара все равно ничего не поняла.

— Но я не могу. И даже не пыталась… — Уйти? Сара вспомнила, как она попробовала встать из-за стола.

— Знаю, знаю, не волнуйся. Сохраняй спокойствие, и все будет хорошо. — По ее волосам мягко скользила щетка, — у тебя такие чудесные волосы, Сара. В целом я очень доволен тобой, вот только твоя нерешительность меня неприятно удивила. Но ты слишком многое вынесла. Думаю, со временем ты успокоишься.

Сара ничего не понимала. Успокоится? Она нахмурилась, и он разгладил ее переносицу пальцем.

— Не хмурься, не порть свою чудесную кожу. Я не ошибся: рубин был бы тебе к лицу. Но в твоих вещах я его не нашел. Почему ты его не носишь?

Рубин? Кулон с рубином?

Сара оцепенела, охваченная ужасным подозрением. Ее вновь начало подташнивать — на этот раз от страха.

— Так почему ты не носишь кулон, который я тебе прислал? — настойчиво допытывался он.

Значит, вот какой он. Тот извращенец, невидимка, присутствие которого она постоянно ощущала. Он выждал время и воспользовался случаем. А она вовсе не больна: ублюдок чем-то опоил ее, и поскольку она ничего не ела, снадобье подействовало слишком сильно.