Умереть и воскреснуть, или Последний и-чу

Когда забираешься все глубже в логово чудовищ, чувства охватывают одинаковые — и в шестнадцать лет, и в тридцать пять. Мы с отцом и его бойцами подбирались к голубому облаку, родящему бешеных собак; мы всей семьей лезли в особняк «детей оборотня»; мы вдвоем с отцом шагали по спиральному коридору «замка» людоедов-нгомбо; я во главе отряда блокировал светский раут, устроенный «змею-ками»; я пробирался по захваченному «гадерами» поселку Тутолово в поисках Насти… все едино. В груди тот же привычно сдерживаемый страх, то же предвкушение схватки, всегдашняя ненависть к врагу и желание закончить дело скорей. Давно пора бы привыкнуть — ан нет: по-прежнему щекочет нервы. Каждый раз — словно впервые.

Сапог наступил на что-то мягкое, под подошвой хрустнуло и хлюпнуло. Противная дрожь протопотала ледяными ножками по загривку. Идущая след в след Настя проглотила свой вскрик, едва не подавившись воздухом.

Я нажал на кнопку фонарика. Но луч света не родился, не осветил подозрительные неровности пола. Сжатый в руке металлический ствол фонарика вдруг заскрипел и рассыпался в труху. Я вздрогнул, не без труда унял бешено застучавшее сердце, отряхнул кисть, ничего не сказав жене. Наш малюсенький отряд был атакован в первый раз.

Мы продолжали двигаться вперед, и конца нашему походу не было видно. Бугристые, шершавые каменные стены то сдвигались, грозя совсем перекрыть нам дорогу, то снова расширялись, образуя некое подобие пещер. Тоннель вел в земные глубины. Быть может, он тянется до самого Царства Мертвых.

Заговоренная мною Анька молчала. До предела обострившимся слухом я порой улавливал, как Настя проверяет на ходу, живо ли вообще ее дитя. Я слышал наши крадущиеся шаги, шорох одежды, дыхание обеих моих девочек, стук капель с потолка, шуршание песка, сыплющегося из трещин при малейшем движении каменных плит. Не было слышно только нашего врага.

— Ку-ку! — вдруг раздалось позади — громко, весело, будто нам предлагали поиграть. Я стал как вкопанный, и Настя налетела на меня, легонько стукнув завернутую в одеяло дочку о мой походный рюкзак.

— Мяу! Ма-а-а! А-а-а-о-о!!! — Детский крик прорвался сквозь все запреты. И теперь Аньку уже не остановишь. Зато Насте будет не до чудовищ.

— Ку-ку! — донеслось спереди. — Ку-ку! — Задорный голос был настойчив.

— Ку-ку! — ответил я: будь что будет.

Мой собеседник словно бы растерялся и замолчал. Настя увещевала, укачивала дочку. Та не унималась. Анькин рев разносился по скальному коридору, гулко отдавался в боковых ходах, множился эхом в неведомых пещерах.

— Кто там есть — покажись! — крикнул я, с трудом втиснувшись в краткую паузу. Этот кто-то больше не желал со мной разговаривать — или же был испуган Аньки-ным концертом. Чего на свете не бывает?..

Логический кристалл не показал мне носителя зла, он только обозначил место, где его искать. И потому я был готов ко встрече с чем и с кем угодно. Я мог встретить обросшего щупальцами Трофима Хабарова или еще одно голубое облако — прародителя всевозможной нежити. Я мог столкнуться с жутким чудовищем неизвестной мне породы — цербером подземного мира. И надеялся я лишь на то, что мои предположения справедливы: после атаки на Управу магическая энергия врага исчерпалась и на время он стал безоружен.

Наконец дочка утомилась кричать, и мы снова шли молча. А затем тоннель оборвался. То, что мы попали в тупик, я понял по прекратившемуся движению воздуха. Глаза привыкли к мраку, и я различил черное на черном. Впереди что-то было. Я прочитал самозаговор, ненадолго усиливающий зрение, и увидел… Сросшийся с лакированной, пузырящейся поверхностью стены двоюродный братец казался не живым существом, а талантливо сделанным барельефом. Однако он дышал, он шевелился.

И тут раздался рвущий барабанные перепонки бешеный рев.

— Как тебя теперь называть?! — крикнул я, пытаясь пробиться сквозь него.

И тотчас ощутил, что ору, разрывая связки, а в ответ — полная, почти замогильная тишина. Этот рев звучал лишь внутри меня.

— Роги Нивширп, — ответил барельеф. — Я — это ты с обратным знаком. Твое зеркальное отражение.

Я понял, как он назвался: Игорь Пришвин — только задом наперед. Я не сразу сообразил, что слышу собственный голос. Свой голос вообще трудно узнать со стороны, особенно если не ожидаешь его услыхать.

— Чего тебе надо? — спросил я. Он расхохотался.

— То же самое я хотел спросить у тебя, — отсмеявшись, сказал Роги Нивширп. — Это ведь ты пришел ко мне.

Я не сразу нашелся что ответить. Не хотел называть ему цель моего прихода, хотя она очевидна: конечно же, убить. Настя стояла за моей спиной и не проронила ни слова. Слышала ли она Роги, неизвестно. Наконец я придумал ответ:

— Ты приходил ко мне первый, и наверняка еще придешь. Вот я и должен знать: зачем?

Теперь настала очередь молчать Роги Нивширпу. Видимо, слова «чтобы убить тебя» были запретными и для него. Черные пузыри медленно всплывали из глубин черного пятна и лопались на поверхности без брызг и характерного звука — в полном безмолвии. А потом «барельеф» начал меняться. Вскоре я понял: он превращается в мое зеркальное отражение.