Умереть в Италбаре

Мысль о возможности применения этого феномена в военных целях сверкнула в мозгу Малакара подобно оранжевой вспышке в кратере вулкана.

Каждая планета готова к бактериологической войне, готова даже к одновременному применению нескольких видов бактерий. Его же удар будет нанесён молниеносно, а последствия его всегда можно будет объяснить известными, хотя и недостаточно изученными естественными причинами. Если это возможно, и Х является ключом, контролирующим этот процесс — или даже самим процессом — я слышу звон похоронного колокола. Вред, причинённый ОЛ, превзойдёт мои самые смелые ожидания. Останется только определить, тот ли самый Х этот Хайнек, и, если это так, найти его.

Несколько часов смотрели Морвин и Малакар на огни и кипящую лаву, на меняющиеся с каждой минутой море и небо. Потом Морвин откланялся:

— Мне бы хотелось отдохнуть. Я всё ещё чувствую себя слабым.

— Конечно, конечно! — воскликнул Малакар, отрываясь от созерцания чего-то отдалённого. — А я ещё побуду здесь. Кажется, готовится новый фейерверк.

— Надеюсь, вы не в обиде на незваного гостя.

— Ничто не может быть дальше от истины. Ты воодушевил меня своим посещением.

Он смотрел вслед Морвину, пока за ним не закрылась дверь, и рассмеялся.

Может, тот шар, что ты создал, отражает истину, подумал он. Точное предсказание грядущего. Я и думать никогда не смел, что мечта моя осуществится, если только…

— Шинд! — позвал Малакар. — Ты понимаешь, что произошло?

— Да, я следил за разговором.

— Я попрошу Морвина присмотреть за лавочкой, а мы скоро отправимся в новое путешествие.

— Куда?

— Дейба.

— Этого я и боялся.

Малакар всласть посмеялся над его ответом. Туман ушёл вслед полднем.

* * *

Гейдель смотрел на сверкающие звёздные спирали, так похожие на фейерверки детства. Рука его нащупала пристёгнутую к поясу сумку с монограммой. Что-то звякнуло в ней, и тут же Гейдель забыл про звёзды.

Его камни. Как они прекрасны! И как ему удалось с такой лёгкостью вычеркнуть их из памяти? Он потрогал их и улыбнулся. Это настоящие друзья. Камень никогда не предаст. Каждый из них уникален — мир в себе — и совершенно безобиден. Глаза его наполнились слезами.

— Я люблю вас, — прошептал Гейдель, любовно пересчитал их и убрал обратно в сумку.

Пристёгивая сумку, он наблюдал за движениями своих рук. Пальцы оставляли мокрые пятна гноя на всем, к чему прикасались. Но руки его прекрасны, сказала Леди. Несомненно, она права. Он поднял ладони к лицу, волна силы прокатилась по его телу и обосновалась внутри. Он понимал, что стал сильнее любого человека или народа. Скоро он станет сильнее, чем любая планета.

Оторвавшись от созерцания рук, Гейдель снова обратил внимание на блистающий водоворот, всасывающий его в свой центр: Вершина.

Скоро он долетит до неё.

* * *

Когда пришло послание, первой его реакцией было громкое: «Черт побери! Зачем спрашивать меня?» Но ответ был заранее известен, и дальнейшее словоизвержение он ограничил ругательствами.

Шагая взад и вперёд, он щёлкнул тумблером, задержав ленч на неопределённое время. Потом вдруг обнаружил, что находится в саду на крыше и, уставившись на запад, курит сигару.

— Расовая дискриминация, вот что это такое, — пробормотал он, потом подошёл к потайной панели, сдвинул её и щёлкнул другим тумблером.

— Ленч в библиотеку через час, — приказал он и не стал дожидаться ответа.

Продолжая шагать, он вдыхал запахи жизни, зелени, и не чувствовал их.

День померк, и он обернулся на восток, где случайное облачко прикрыло солнце. Нахмурившись, он посмотрел на облачко, и оно начало рассеиваться.

День снова просветлел, но он пробурчал что-то неразборчивое, вздохнул и ушёл от просветлевшего дня.

— Не везёт, и всё тут, — сказал он, входя в библиотеку. Снял пиджак, повесил его на крючок у двери.

Он обвёл глазами ряды шкатулок, в которых хранилось полнейшее собрание религиозных манускриптов во всей Галактике. На полках под каждой шкатулкой лежали их переплетённые факсимильные копии… Потом он прошёл в следующую комнату и продолжил поиски.

— Под самым потолком, — вздохнул он. — Я так и знал.

Установив стремянку в трёх футах от кумранских свитков, он проверил её равновесие и полез наверх…

Усевшись в лёгкое кресло, он зажёг сигару и положил на колени копию «Книги о множественности житейских неприятностей и соблазнах продолжительного дыхания».

Казалось, прошло всего мгновение, и он услышал лёгкий щелчок и запрограммированное покашливание у своего левого локтя. Робот неслышно прокатился по толстому ковру и опустил покрытый салфеткой поднос до уровня, с которого удобнее всего перекладывать пищу в рот. Снял салфетку.

Ел он механически, не отрывая взгляда от книги. Через какоето время робот удалился. Он так и не запомнил, что именно ел.

Продолжил читать.

Обед прошёл точно так же. Настал вечер, и вокруг него зажглись огни, разгораясь по мере углубления темноты.