Умереть в Италбаре

Корабль вошёл в режим гипердрайва. Гейдель включил передний экран и принялся рассматривать звёзды. Они вращались вокруг некой точки, находящейся строго по курсу: некоторые — по часовой стрелке, некоторые — против. На мгновение Гейделю представилось, что это Вселенная вращается вокруг него.

Потом он откинул спинку кресла, закрыл глаза и отправился в долгий путь по тропинке, на которую не ступал со времён Италбара.

...Быстрой походкой сквозь туман.

Синева, синева, синева. Синие цветы, похожие на змеиные головы. Экзотические запахи. Голубая луна над головой, голубые лианы поперёк звёзд.

Вверх, в сад…

Синие насекомые роились вокруг и, когда он взмахнул рукой, чтобы отогнать их, увидел руку.

Что-то не так, решил он. Стоит мне явиться сюда, и я становлюсь единым целым.

Он прошёл дальше в сад и почувствовал некоторые перемены, хотя и не мог понять, чем они вызваны.

Он посмотрел вверх, но на небе была только неподвижная луна.

Он прислушался, но не услышал птичьих песен.

Туман струился вокруг его ног. Первый сверкающий камень, на который он наткнулся, всё ещё разбрасывал вокруг голубоватые отблески синего. Но бабочек не было. Сам камень местами затянуло паутиной, внутри которой висели десятки синих гусениц, изгибавшихся и постепенно распрямлявшихся. Глаза их сияли подобно осколкам сапфира. Пока он смотрел на гусениц, все они ухитрились повернуться в его сторону и поднять головки.

Проходя мимо других камней, он не рассматривал их, но со всё возрастающим отчаянием разыскивал скопление особенно высоких кустов.

Заметив их, он поспешил вперёд и, как всегда, свет померк при его приближении. Он увидел летний домик.

Никогда прежде он не видел его таким. Всегда он казался ему тенистым, мирным, прохладным. Теперь же каждый камень, чётко обрисовав свои контуры, горел холодным синим светом. Внутри домика была абсолютная тьма.

Он остановился. По телу прокатилась волна холода. Потом волна дрожи.

Что же именно изменилось? спросил он себя. Раньше всё было по-другому. Неужели она рассердилась на меня? За что? Наверное, не следует входить. Нужно ждать снаружи, пока не придёт пора возвращаться. А может быть, возвращаться нужно прямо сейчас? Воздух пересыщен электричеством, как перед грозой.

Он стоял и ждал. Ничего не происходило..

Кожу закололо сильнее. Начала конвульсивно подёргиваться шея, потом руки и ноги.

Он решил уйти, но что-то лишило его способности двигаться.

Вдруг его повлекло вперёд. Это было не желание, но тяга. Пульсируя каждой клеточкой тела, он сделал первый шаг.

Когда он вошёл, чувства его отличались от тех, с которыми он входил сюда раньше. На этот раз он боялся увидеть тень улыбки, дрогнувшую ресницу, прядь волос, отблеск синего лунного света на беспокойном плече. На этот раз он надеялся, что она не появится.

Он подошёл к каменной скамье, тянущейся вдоль стены, сел.

— Гейдель фон Хаймак! — пришли слова, и он захотел встать и убежать, но не смог сдвинуться с места. В словах чувствовалось болыше шипения, чем раньше, и дыхание их покрыло инеем его щеки.

— Почему ты не смотришь на меня, фон Хаймак? Раньше ты всегда рад был возможности лицезреть меня.

Он молчал. Она оставалась та же, но… другая. Всё стало другим.

— Гейдель фон Хаймак, ты не отвечаешь и не смотришь на меня! В чем дело?

— Леди…

— Не старайся быть вежливым. Достаточно и того, что соизволил, наконец, прийти.

— Не понимаю.

— В конечном счёте ты поступил правильно. Теперь звёзды изменили свой полет, а моря сбросили цепи.

У неё чудесный голос, решил он. Мелодичнее, чем прежде. Меня просто испугала внезапная перемена… И сад стал красивее.

— Ты заметил перемены и одобрил их. Это хорошо. Скажи мне, что ты думаешь о своей новой силе?

— Я радуюсь. Люди ничего не стоят и заслуживают только смерти. Чем больше будет у меня власти, тем больше их умрёт.

— Так и будет! Поверь мне! Скоро ты приобретёшь возможность испускать споры, убивающие за сотни километров. А потом настанет время, когда тебе будет достаточно ступить ногой на планету, чтобы убить на ней всё живое.

— Я ненавижу только людей. Это они чуть не убили меня. Неразборчив и жесток только человек. Другие расы, другие формы жизни не интересуют меня.

— Но если ты собираешься служить мне — а ты уже решился — жизнь в любом проявлении станет твоим врагом.

— Леди, я не собираюсь заходить так далеко. Не все формы жизни причиняли мне зло.

— Чтобы поразить преступника, ты должен пробиться сквозь ряды невинных. Другого пути нет.

— Я буду избегать планет, на которых нет людей.

— Хорошо. На какое-то время. Ты всё так же счастлив в моем обществе?

— Да, Мира-о…

— Не коверкай моё имя. Если уж ты не можешь обойтись без него, произноси его правильно: Арим-о-мира.

— Прости меня, Леди! Я думаю…

— Прекрати думать. Исполняй мои повеления.

— Конечно.