Умереть в Италбаре

— Он приказывает ей уйти… не понимаю, куда… и как. Она смеётся. Это смех сквозь слезы… Он подождал, пока она прекратит и заговорил. Это нечто формальное — запомненное ранее, не импровизация. Речь его сложна, ритмична, содержит множество парадоксов. Непонятно… Она слушает.

— Гейдель, она сейчас с человеком, который, предположительно, пытается остановить её. Не знаю, что из этого выйдет. Как бы то ни было, у меня нет ни малейшего предположения, что же будет с тобой. Мой капитан, мой лучший друг, мёртв. То, что он задумал, исполнится, хотя и нельзя назвать его замыслы великими. Но сам он был великим человеком и, наверное, я помог бы ему. С другой стороны, я мог убить тебя — для него ты представлял слишком большую опасность. Как ни крути…

— Очевидно, я заслужил всё, что случилось или случится со мной.

— Меня поражает то, как тобой манипулировали — и обстоятельства, и автономный паразитирующий энергетический комплекс, обладающий паранормальными возможностями.

— Как ты ловко выражаешься…

— Специалисты по паранормальным явлениям преследовали меня всю жизнь. Я — телекинетик — что бы это ни значило. Я передвигаю вещи силой разума, я могу заставить предметы вызывать в людях специфические чувства. Вот и понахватался терминологии. Мне жалко тебя. Тобой воспользовались, а я мог бы оказаться частью эксплуатирующей тебя команды. Скажи, чего ты сейчас хочешь?

— Чего? Не знаю… Смерти? Нет. Я хочу… уйти. Далеко-далеко. Мне всегда хотелось именно этого. Я столько лет был кем-то другим, что мне хочется заново познакомиться с собой. Да, уйти…

— …закончил и ей больше не весело. Она говорит ему злые слова, грозит… Но теперь то, что есть в его мозгу, значительно ближе к поверхности. Он говорит ей об этом, упоминает меня… Шимбо, кажется. Она поднимает пистолет…

Ослепительная вспышка, удар грома. Морвин вскочил на ноги.

— Шинд! Что случилось?

— Что?.. — спросил фон Хаймак, вскидывая голову.

Морвин медленно опустился на прежнее место. Гром прозвучал снова и превратился в низкий рокот, который уже не прекращался.

— Молния ударила между ними, — сказал Шинд. — Она уронила пистолет, он схватил его, отбросил. Но он перестаёт быть сам собой. Их разумы становятся непрозрачными. Они стали похожи друг на друга, между ними идёт обмен энергией. Полагаю, он просит её удалиться, а она жалуется на несправедливость этого. В ней растёт страх. Он отвечает. Она что-то делает… Теперь сердится он. Он снова приказывает ей удалиться. Она начинает спорить. Он прерывает её, спрашивая, хочет ли она, чтобы их спор закончился противоборством.

Гром прекратился. Ветры стихли. Внезапно остановился дождь. Сверхъестественная тишина овладела пропитанным туманом воздухом.

— Я больше ничего не воспринимаю, — сказал Шинд. — Они будто превратились в статуи.

— Шинд, где сейчас ты сам, я имею в виду, в каком месте?

— Довольно близко от них. Я подкрадывался к ним с тех пор, как ко мне вернулось сознание. Я надеялся, что ещё можно что-то сделать, но теперь мной движет только чистое любопытство. Мы в четверти мили от тебя.

— Ты заглядывал в мозг фон Хаймака?

— Да. Он всё ещё в депрессии. Но безвреден…

— Что мы будем с ним делать?

— Разведчики скоро подойдут. Пусть найдут его.

— Что они с ним сделают?