Умереть в Италбаре

Он имел неограниченный доступ к банкам медицинской памяти на любой цивилизованной планете, к которой приближался. Любая информация, за редчайшим исключением, также была к его услугам.

Паря над лабораторными столами — измождённый, безволосый, бледный, как высохшая кость, шести с половиной футов ростом, с тонкими пальцами, регулирующими пламя горелки или сжимающими вакуум-сферу, доктор Пелс казался идеально подходящим для выполнения своей главной миссии — изучения многокрасочных форм смерти. Стоит ещё сказать, что хотя он и в самом деле не мог испытывать ни наслаждений, ни страданий плоти, но ещё одно удовольствие было доступно ему кроме работы.

Чем бы он ни занимался, везде его сопровождала музыка. Лёгкая музыка, классическая — она звучала вокруг него постоянно. Онемевшее тело ощущало мелодию, слушал ли он или игнорировал её. Не исключено, что некоторым образом музыка заменяла ему и биение сердца, и дыхание, и все другие едва слышимые шумы человеческого тела, воспринимаемые людьми как нечто изначально данное… Какова бы ни была причина, вот уже много лет он не существовал без музыки.

Окружённый музыкой, со сложенными руками, он ждал. Посмотрел он и на Лавону, повисшую над ним в своей тёмно-коричневой прелести, тигрицу в ночи. Потом он обратил разум к другим делам.

Вот уже два десятка лет боролся он с одной особенной болезнью. Осознав, что в данный момент времени он находится там же, где и начал, Пелс решил изменить угол атаки: найти того единственного человека, который выжил, и выяснить, почему он выжил.

Задумав это, он направил корабль в центр Объединённых Лиг — на вращающиеся вокруг звезды Квале миры Солон, Элизабет и Линкольн — миры искусственные, проектированные самим Сандо.

Только тут мог он проконсультироваться с гигантским компьютером Панотам о вероятном местонахождении человека, обозначенного им пока как Х, но чью личность он уже с уверенностью установил. Информация должна быть в памяти компьютера, хотя мало кто знал, как именно следует задать машине нужный вопрос.

По дороге сюда доктор Пелс останавливался на разных планетах, чтобы задать те же вопросы — удача сэкономила бы уйму времени. Может быть, на СЭЛе придётся ждать доступа к компьютеру целый год — основные программы, касающиеся здоровья миллионов, имели автоматический приоритет.

Так что он избрал окольный путь к СЭЛу, центру Объединённых Лиг. Концерты струились вокруг него, инструментарий для исследования смерти был приведён в полную готовность. Он сомневался, что вообще сможет достигнуть СЭЛа, или что нужда в этом станет неодолимой. Из двадцатилетней борьбы с мвалахаран кхурр, дейбианской лихорадкой, он сделал вывод, что сможет найти нужные ему следы там, где обычный человек увидит изолированные друг от друга явления. Он был уверен, что найдёт по этим следам нужного человека, и выведает у него, каким же оружием можно казнить ещё одного Джека-Потрошителя.

Темп музыки увеличивался, и в десяти секундах от вечности доктор Пелс обнаружил зубы в белой, белой усмешке. Скоро, скоро получит он ответ от ночной тигрицы…

* * *

Когда он проснулся, хронометр показал, что прошло двое с половиной суток. Он сел, схватил флягу с водой и жадно припал к ней — после катарсис-комы всегда ужасно хотелось пить. Утолив жажду, он почувствовал прилив сил — каждая клеточка его организма пела в полной гармонии с окружающим миром.

Такое равновесие держалось обычно несколько дней…

Прошло ещё пять минут, и он заметил, какое в этот день приятное безоблачное утро.

При помощи воды и носового платка он поспешно очистил тело. Потом одел чистую одежду, скатал постель, нашёл свой посох и отправился в путь. Тропа шла под гору, и он принялся насвистывать. Казалось, что через лес шёл кто-то другой, много лет назад. Меньше чем через час он шёл уже по ровной земле, мимо первых домов и скоро, сам того не заметив, очутился на главной улице маленького городка.

Он остановил прохожего и спросил, где больница. Потом он задал этот же вопрос на втором главном языке планеты и получил в ответ не пожатие плечами, а направление — десять кварталов, никаких проблем.

Приближаясь к восьмиэтажному зданию больницы, он извлёк из кармана узкую хрустальную полоску. Подключённая к компьютеру, она скажет врачам всё, что им нужно знать о Гейделе фон Хаймаке.

Однако, когда он вошёл в задымлённую, замусоренную приёмную, то обнаружил, что представляться нет надобности. Регистраторша, брюнетка средних лет, облачённая в какую-то серебристую, перетянутую на талии поясом хламиду, вскочила и подбежала к нему. На цепочке вокруг её шеи болтался экзотический местный амулет.

— Мистер Х! — воскликнула она. — Мы так волновались! Говорили, что…

Он прислонил посох к вешалке.

— Малышка…

— Люси всё ещё держится, слава богам. Мы слышали, что вы летели сюда, потом радиосвязь прервалась, и…

Трое других обитателей приёмной — двое мужчин и одна женщина — не сводили с него глаз.

— Минутку.

Она вернулась к своему столу, нажала несколько кнопок на панели и заговорила в микрофон: