Умершее воспоминание (СИ)

Когда мы ехали домой, Эвелин спокойно и задумчиво смотрела в окно. Сегодня вечером, как и в любые другие вечера за последние две недели, она была чем-то опечалена. Единственное различие заключалось в том, что сегодня моя возлюбленная не плакала. Я заметил: после того нашего разговора в машине Эвелин перестала плакать при мне.

— Логан, кажется, я решила, — вдруг сказала она.

Моё сердце бешено заколотилось, и я испуганно взглянул на свою спутницу.

— Что? — почти беззвучно спросил я.

— Я решила, что буду делать со своей жизнью дальше, — так же спокойно отвечала Эвелин. — Я хочу стать врачом.

Будто скинув камень с души, я радостно улыбнулся.

— Милая, это прекрасное и благородное решение.

— Я знала, что ты поддержишь, — с лёгкой, но искренней улыбкой произнесла она. — Так здорово спасать чужую жизнь, когда…

«Когда понимаешь, что свою ты уже спасти не можешь», — промелькнула в моей голове странная мимолётная мысль.

— …когда понимаешь, что она только в твоих руках, — продолжила Эвелин, — особенно если ты спасаешь жизнь ребёнка: она дороже жизни взрослого. Так приятно смотреть в благодарные глаза и видеть радостные улыбки… Может быть, назначение человека и есть в том, чтобы жить для других?

— Несомненно, в этом.

Когда мы приехали домой, меня всего охватило необъяснимое чувство нежности к своей избраннице. Поэтому, не дожидаясь, пока Эвелин хотя бы разденется или примет душ, я обнял её за талию обеими руками и прижал спинкой к стене.

— Я только сейчас понял, как сильно тосковал по тебе весь день, — признался я, глядя ей в глаза. Она, улыбаясь, обнимала меня за шею и тоже смотрела в мои глаза. — Не знаю, с чем это связано, но в последние дни я остро чувствую, что мне тебя не хватает.

Я коротко поцеловал её в губы, потом — в щёку, а затем нежно чмокнул в шею.

— Просто в последние дни мы оба так заняты, — ответила Эвелин, положив одну руку на мой затылок. — И оба сильно устаём.

— Особенно ты. Я временами тебя просто не узнаю.

Моя возлюбленная ничего не ответила, а я продолжил целовать её. Я не смотрел в её глаза, но чувствовал, что она вернулась к обычному для неё теперь, подавленному настроению. Снова поцеловав Эвелин в губы, я расстегнул несколько пуговиц её блузки.

— Логан, — замученным голосом проговорила она, слегка отстранив меня от себя, — я хочу отдохнуть.

Я молча смотрел на неё, будто не понимая её слов. Моя избранница застегнула блузку и, вздохнув, взглянула на меня с тоской во взгляде.

— Что не так? — почти шёпотом спросил я и упёрся обеими ладонями в стену так, чтобы Эвелин не смогла никуда от меня деться. — Милая, я хочу знать, что происходит.

— Мне нужен отдых, — прошептала она.

Я напряжённо вздохнул. Мысли о том, что Эвелин копировала моё прежнее поведение, не оставляли меня.

— Я не смогу помочь тебе, если не буду знать, что тебя беспокоит, — сказал я, из последних сил сохраняя терпение, и мысленно отметил, что нечто подобное говорил мне мой психиатр.

Эвелин молча смотрела на меня.

— Я в чём-то виноват? — продолжал расспросы я. — Скажи сейчас, скажи, и я исправлюсь. Я всё для тебя сделаю, Эвелин, всё! Неужели ты не понимаешь?

— Ты не осознаёшь своё бессилие, — тихо сказала моя избранница, подняв на меня грустные глаза. Мне казалось, что она хотела заплакать, но держалась изо всех сил.

— Ты злишься из-за нашей последней ссоры? Тогда я вёл себя как последняя скотина, я знаю это, но любимая… Зачем ты до сих пор меня мучаешь?

Взгляд Эвелин помрачнел ещё больше, и она, вся отчего-то напрягшись, через силу выговорила:

— Я хочу забыть эту ссору… Я уже почти о ней не вспоминаю. — Она слабо всхлипнула, но стойко удержалась от рыданий. — Нет-нет, дорогой, я её почти не вспоминаю.

— Тогда в чём дело? — повысив голос, спросил я. — Что тебе нужно?

На мой повышенной голос она отреагировала так же.

— Мне просто нужно, чтобы ты оставил меня в покое, — громко проговорила она.

Я снова узнал в этих словах прежнего себя, и это необъяснимо меня разозлило. Гневно сжав зубы, я ударил кулаком по стене. Эвелин вскрикнула, подпрыгнула на месте и, закрыв глаза, вжалась в стену. Я с удивлением и даже каким-то страхом смотрел на неё. Неужели она подумала, что я собирался её ударить?..

Поняв, что напугал её, я убрал руки от стены и отошёл от возлюбленной на шаг.

— Ни за что, — сквозь зубы проговорил я, впиваясь в неё рассерженным взглядом. — Меня всё это очень настораживает и очень волнует, так что даже не думай о том, что я оставлю тебя в покое.

Мне стало не по себе, когда я понял, каким тоном выговорил это Эвелин. Она как-то виновато посмотрела на меня и молча пошла в спальню.

— Эвелин, — позвал её я, в одно мгновение смягчившись, — милая, в субботу ты не работаешь, а мы с парнями будем выступать… Приедешь посмотреть?

Она остановилась, но не развернулась ко мне лицом.

— Извини, дорогой, мне не хочется никуда ехать, — сказала она с сожалением. — Я останусь дома, если ты позволишь.