Умид. Сын литейщика

— Как говорится, если гора не идет к Магомету… Да-а, вы же теперь большой человек, руководитель. А мы — сажа на казане, о которую можно испачкаться… Где побывал я, пусть не ступит туда нога наших близких. Аминь! — Кари молитвенно провел ладонями по лицу, потом обвел взглядом кабинет. В углу стоял сейф, на стене висела карта района, на столе чернильный прибор, бумаги, папки. — И как вам удалось достичь таких степеней?.. Мы рады, очень рады за вас…

Арслан нахмурился. Его раздражала приторно-елейная ухмылка Кари, тон разговора, будто он собирался в чем-то изобличить собеседника.

— Чем могу быть полезен? — сухо спросил Арслан.

— А, вот это другой разговор! — встрепенулся Кари. — Очень даже можете быть нам полезным. Хочу попросить вас помочь мне получить пособие, как пострадавшему во времена культа личности…

— Вы отбыли совсем по другому поводу.

— По какому же? — Кари слегка наклонил голову. Глазки его стали пронизывающими и злыми.

— За спекуляцию.

— Ха-ха, любезный, в кои-то времена мы вместе торговали! Иль забыли про каракулевые шапочки?

— Кроме того, вы имели связь с нашими врагами и всемерно содействовали им.

— Вот это да! — Кари обеими руками хлопнул себя по коленям. — Вот это да-а-а! Этого не ожидал от вас… Милый друг, ведь знакомые-то у нас были общие. Вот и выходит — вы по должностным ступенькам вверх поднимались, а меня низвергли в преисподнюю.

Арслан вспылил. Вскочив с места, он швырнул на стол карандаш и принялся ходить по кабинету.

— Вы уголовник и были посажены за спекуляцию и мошенничество. Баймат изобличил вас.

— Скажите уж прямо — вор!

— И еще какой!

— Не зарывайтесь, друг, у вас тоже рыльце в пуху. Думаете, я не знаю, как ваш зять при помощи взяток освободил вас от фронта?

Арслан у окна резко обернулся. Он был бледен.

— Прошу вас, покиньте мой кабинет. И больше не приходите сюда, пока вас не пригласят.

— Что ж, мальчик, выросший на моих руках, я с вами еще поговорю, — сказал Мусават Кари, поднимаясь с места. — До свидания. Аллах милостив, обстоятельства изменятся. Чем выше сидишь, тем больнее падать… Тогда и поговорим…

Мусават Кари вышел и резко захлопнул дверь.

Домой Арслан вернулся поздно. Настроение у него было подавленное. День пролетел так быстро, что ничего путного не успел сделать. В таких случаях Арслан всегда испытывал неудовлетворенность собой. Есть не хотелось, и он лег, намереваясь утром встать пораньше. Хотя окна открыты настежь, в комнате было душно. Арслану приснился сон. Находится он будто бы на кладбище…

Полгода назад было принято постановление о благоустройстве территории городского кладбища. Выделили деньги и сразу принялись за дело. Возвели каменную изгородь, проложили аллеи, посадили цветы, построили навесы, где люди могут спрятаться от жары. А тут глядит Арслан — ничего этого нет. Кладбище — что тебе пустыня. Только на безлистых, мертвых деревьях, торчащих там-сям, сверкают глазищами совы. Вдруг неподалеку зашевелилась могила, и из нее выбрался мертвец, волоча за собой белый саван. У Арслана сердце замерло. Он хотел было убежать, но ноги не слушаются. А мертвец подошел, скрежеща зубами, схватил его за горло и начал душить. Арслан силился закричать, но голос пропал. А мертвец приговаривал: «Вот я сейчас с тобой рассчитаюсь…» И голос его был похож на голос Мусавата Кари. Лицо же, наполовину закрытое саваном, Арслан не мог разглядеть. «Кари ведь еще жив!..» — подумал Арслан, делая усилие, чтобы проснуться. Открыв глаза, Арслан обрадовался, что это был всего лишь сон. Он встал, зашел в ванную и умылся холодной водой. Вернувшись, сел на кровать и задумался. Было тихо. Улица озарена желтоватым светом электрических фонарей. Изредка, шурша шинами, проносились автомобили. Когда унялось сердцебиение, он снова лег и натянул простыню до подбородка.

Вдруг перед глазами опять предстало кладбище. Что за чудо! В этот раз он увидел не заброшенное, тоскливое место, а зеленый благоухающий сад. Под раскидистой чинарой сидели на супе дегрез Мирюсуф и Эсан-бува. Арслан обрадовался встрече с ними, заспешил в их сторону. Отец поднял руку, делая предостерегающий жест. Арслан остановился в недоумении. Эсан-бува сказал: «Знаем, дела у вас неважны, сынок. Но и нам кое-что пришлось в жизни испытать. Клевета иной раз разит наповал. Надо суметь отразить ее. Я был стар, оттого и разошелся по швам после первого же удара. А вы молоды, не дайте себя одолеть врагу…»

Арслан хотел присесть с ними рядышком на супу, но отец строго сказал: «Ступай, сынок, ступай, занимайся своими делами. Не вмешивайся в разговоры старших! А ну, кому говорят!..»

Арслан проснулся. За окном серело утро.

В воскресенье пришла мать. Она принесла айву и разложила ее — на подоконники, на шкаф, в сервант, на полки с посудой.

— Аромат от нее будет. Гляди-ка, как щедра наша осень… А в прихожей на верх вешалки она незаметно положила пучок гармолы — от сглаза. Сын, однако, заметил.

— Мама, что это вы делаете? — спросил он.

— Это гармола, сынок. Пускай лежит. Она никому не помешает, не выбрасывай. Если не хочешь, чтобы кто-нибудь увидел, заверни в газету.