Умид. Сын литейщика

— Бисмилло, — произнес гость, протянув руку к еде. — Если бы вы позвали Махсума, было бы очень хорошо.

— Наш зять уехал в Шуртепа.

— Да, действительно, мы запамятовали.

— Еще налить?

— Конечно, конечно! Лейте этот райский напиток.

Мусават Кари выпил еще пиалушку. Опьяневший, предаваясь праздной болтовне, он жевал кусочки поджаренного мяса и казы, выхватывая их жирными руками из блюда, и то и дело принимался обсасывать пальцы.

Арслан, чувствуя, что гость не прочь выпить еще, закатил пустую бутылку под хонтахту, давая понять, что «райского напитка» больше не будет.

— Что же ты, укаджан, не допиваешь свое вино?

— Выпью. Постепенно.

— Ну какой же ты джигит! Пиалушку вина растягиваешь на целый час… А мы и плов берем вот по какому комочку — с голову ребенка. Да будет от него польза нашему здоровьицу! Эй-ей, послушай-ка, укаджан… — С трудом сжевав и проглотив плов, Мусават Кари устремил выпученные зеленоватые глаза на Арслана. — Послушай-ка, Арслан, я слышал, от тебя ушла жена… Ничего, закон на твоей стороне: не родила — можешь расходиться. Уж мы-то хорошо знаем законы. За что сколько дадут, спрашивай у нас — точно скажем. Если человек не может оставить после себя росток, какой толк от его жизни! Для чего мы живем? Для детей живем. Дети — украшение жизни. Дом с детьми — базар, дом без детей — мазар…[88] — Недовольный тем, что Арслан помалкивает, Кари продолжал: — Мы с твоим отцом вот так же сиживали и ели из одного блюда. Мы с твоим отцом почти с детства знали друг друга. Как братья жили. Когда ты был маленький, я тебя на руках носил. Так что ты мне, считай, родной. Так-то… Поэтому и болит у меня душа за тебя. Ты породнился с несто́ящими людьми. Облапошили они тебя. Сплавили тебе бесплодную дочурку, кою никто не брал, — только в расходы ввели…

— Ешьте! Ешьте плов! — Арслан с трудом сдерживал себя, чтобы не оборвать его и не нагрубить. Он с детства, с молоком матери, впитал в себя понятие об уважении к гостю, оскорбить которого тяжкий грех. Он мог позволить себе сказать что-нибудь резкое в кабинете, но дома…

— Если ты меня уважаешь, я сам найду тебе отменную девицу-красавицу…

— Ешьте плов, остывает!

— Хоп, едим, едим!

— У вас дома все благополучно? — спросил Арслан, чтобы переменить тему разговора.

— Все вроде бы ничего… Хочу Атамуллу женить — денег не хватает. У арабов есть притча: один человек попросил у прохожего, которого впервые встретил, денег в долг. «Я же вас не знаю!» — удивился незнакомец. «Потому и прошу, — сказал человек. — Если бы вы меня знали, ни копейки не дали бы». Вот я и ищу, у кого бы одолжить денег. Вы не дадите ли взаймы несколько рублей?

— Чтобы устроить свадьбу Атамуллы? Почему же не дать… Сколько нужно?

— Тысячу хватит. Хвала твоему отцу!

Арслан вытер руки о край дастархана и, извинившись, поднялся с места. Он прошел в комнату, где мать и сестра, как полагается по обычаю, отдельно от мужчин ели плов. Арслан сел рядом с матерью и, обняв за плечи, шепнул ей на ухо:

— Кари-ака просит денег. У меня есть немножко, добавьте шестьсот рублей из своих запасов. Я завтра сниму с книжки и принесу вам.

— Вай, сынок, я же те деньги собираю на свой смертный день!

Арслан засмеялся.

— Они вам не скоро понадобятся. Долго еще жить вам. Давайте.

Тетушка Мадина вытерла о влажное полотенце ладони, кряхтя, поднялась с места и сунула руку между одеялами, сложенными на сундуке до самого верха ниши.

— Откуда ты узнал, сынок, про мои деньги? Всего-то их чуть поболее шестисот…

Арслан положил в карман деньги и вернулся на айван.

Мусават Кари сидел, облокотившись на подушку.

— Вот и наелись, слава создателю, — сказал он. — Теперь будем пить чай, укаджан, налейте чаю.

Арслан налил в пиалу, как полагается, до половины и протянул ему. Попили чаю, беседуя о том о сем.

Кари потер жирными руками ичиги, они засверкали, будто их ваксой начистили. Потом вытер полотенцем каждый палец в отдельности и нетерпеливо спросил:

— Ну как, наскребли?

— Пожалуйста. Здесь тысяча. Пусть они пойдут впрок Атамулле.

— Хвала, укаджан! — Кари взял деньги и стал невероятно быстро перебирать их пальцами. — Есть пословица: «Сосчитай даже найденные деньги». Посчитаем же их.

Он во второй раз пересчитал деньги, пошевеливая губами. Наконец, удовлетворенный, спрятал их в нагрудный карман и застегнул пуговицу. Отхлебнув чаю, прочитал над дастарханом молитву. На айване появились тетушка Мадина и Сабохат. Выразив им свою благодарность, Кари распростился и поспешно направился к калитке. Арслан вышел было его провожать, выглянул за калитку, а того уж и след простыл. По пустынной улице лишь трусила пегая бродячая собака.

Не прошло и недели, Мусават Кари вновь появился ранним утром в приемной председателя райисполкома. Зейтуна только что пришла и, глядя в зеркальце, подводила карандашом брови. При виде неожиданно вторгшихся посетителей растерялась и сказала, что товарища Ульмасбаева еще нет.

— Ничего, мы его подождем в кабинете. Я же дядя Арсланджана, — напомнил ей Мусават Кари и, сделав своему спутнику знак, чтобы тот следовал за ним, направился к двери.