Умид. Сын литейщика

— Вы что, товарищ? — возмущенная Зейтуна заслонила собою дверь.

— Разве вам не понятно? Я его дядя! — с расстановкой произнес Кари.

— Дядей можете быть дома, а здесь вы простой посетитель! — резко оборвала его Зейтуна.

В это время в приемной появился Арслан. Он поздоровался с Зейтуной и, пригласив Мусавата Кари и его спутника, проследовал в кабинет.

Кари окинул испепеляющим взглядом девушку и шагнул в председательский кабинет, подталкивая приятеля.

Арслан, перебирая на своем столе утреннюю корреспонденцию, предложил им сесть. Мельком взглянул на незнакомца. Это был полный мужчина средних лет, с нависшими веками. Брюки заправлены в хромовые сапоги. На голове синяя бархатная тюбетейка. Видимо, чтобы показать себя культурным, надел, несмотря на жару, черный пиджак и поверх клетчатой рубашки завязал зеленый галстук.

Мусават Кари церемонно представил его:

— Талибджаном их зовут.

Интонация его была такой, будто он желал подчеркнуть: «Это и есть тот замечательный джигит, о котором я много раз вам говорил».

Арслан вопросительно посмотрел на посетителей:

— Чем обязан вашему визиту?

Те переглянулись. Потом Мусават Кари сказал:

— Освободилось место заведующего базой райпотребсоюза. Неплохо бы этого славного джигита назначить…

— Но вы не по адресу обратились, — перебил его Арслан. — Райисполком к этому не имеет отношения.

— Райисполком ко всему имеет отношение, — возразил Мусават Кари.

— Вы преувеличиваете, — засмеялся Арслан.

— Мы тоже с понятием, дорогой друг Арсланджан. Вы позвоните начальнику треста. Достаточно одного вашего звонка…

— Как же я могу рекомендовать человека, которого не знаю?

— Разве вам мало того, что я его прекрасно знаю? Приведу ли я к вам плохого человека? Э-э, племянник, надо опираться на народ, укреплять с нами связь. Вы в своих кабинетах, с утра до вечера дымя папиросами, устраиваете собрания, а я вот привожу к вам лучших сыновей нашего народа!

Арслан усмехнулся.

— Извините, не могу я этого сделать. Вы ведь сами не раз говорили: чтобы узнать человека, не один пуд соли надо с ним съесть.

Мусават Кари насупился.

— Жаль, дорогой Арсланджан. Я думал, из уважения к памяти отца… Талибджан хорошо знал вашего отца…

— Я дорожу памятью отца, потому и не могу этого сделать.

— Ну что ж! Спасибо и на этом. Пойдем, Талибджан. В нынешние времена люди перестали почитать родственников.

Сухо попрощавшись, Мусават Кари вышел из кабинета, увлекая за собой дружка-приятеля.

В конце месяца в горкоме партии состоялось заседание ответственных работников города. Во время перерыва Арслан вышел в фойе покурить и надеясь улучить удобный момент, чтобы подойти к Марату и узнать, как живет Барчин. Первое время Арслан звонил им по телефону, справлялся о здоровье, но Хамида-апа как-то намекнула, что Барчин будет гораздо спокойнее, если он не будет ей напоминать о себе.

К Арслану, широко улыбаясь, подошел начальник треста столовых и ресторанов. Они давно были знакомы, но при встречах обычно ограничивались приветствиями. А тут начальник панибратски обнял Арслана за плечи и повел к открытому окну. Принялся расспрашивать о здоровье домочадцев. Долг вежливости требовал и Арслану ответить тем же. Они стояли у окна и курили, стряхивая пепел за подоконник. Человек этот, высокий и плечистый, вызывал у Арслана симпатию. Он был остроумен, весело шутил.

— А знаете, дорогой Арслан Мирюсуфович, ваш родственник опытный работник, — как бы случайно вспомнив, заметил вдруг начальник треста.

— Какой родственник? — не сразу догадался Арслан, о ком идет речь.

— Талибджан… Недавно он пришел ко мне с вашим дядей. Представился, попросился на работу. «Как можно родственнику товарища Ульмасбаева отказать?» — сказал я ему.

Арслан, стараясь подавить в себе гнев, выбирал слова, как бы повежливее сказать начальнику треста, чтобы не обидеть ненароком, о том, что его попросту надули, что ни Талиб, ни Мусават Кари никакие ему не родственники. Но в этот момент всех пригласили на заседание, и они, поспешно загасив папиросы, направились в зал.

…Вечером, вернувшись с работы, Арслан застал у себя мать. У нее был свой ключ от квартиры. Окна и дверь на балкон были отворены. Из кухни доносился вкусный запах жареного мяса. Арслан разулся в прихожей и, надев домашние тапочки, прошел в комнату. Мать обняла его и тут же принялась выкладывать все новости, какие знала. Не переставая говорить, заспешила на кухню, чтобы помешать мясо. Арслан пошел умываться, он изрядно проголодался сегодня.

— Утречком заходил твой друг Талибджан, пусть аллах пошлет ему здоровья, проведал твою матушку. И здоровенный кусище баранины принес, одна мякоть да сало. Сказал, что никогда не забудет добра, которое ты ему сделал… Посмотри-ка, сынок, какое молоденькое, мягкое. Вот таких бы друзей побольше… Он, кажется, влиятельный человек, этот твой приятель? Сказал, что и Кари-ака взял к себе работать… «А где, спрашиваю, работаете-то?» — «А там, — говорит, — где парадные двери узки, а с черного хода просторны». И смеется. Веселый человек…