Умирающие и воскресающие боги

Ипостась Владычицы зверей весьма кровожадна, ее слуги и спутники – хищные звери (львы – что сближает ее с малоазийской Кибелой – и грифоны, реже – псы), терзающие травоядных, на одном из изображений ее жрица режет горло козлу. Ю.В. Андреев пишет: «Мы неизбежно придем к выводу, что минойская “Владычица зверей” была кровно (в буквальном, отнюдь не в переносном значении этого слова) заинтересована в тотальном истреблении хищниками травоядных животных независимо от того, принимала она сама непосредственное участие в этом грандиозном кровопролитии, которое могло быть осмыслено и как охота, и как жертвоприношение, или же нет. В любом из этих случаев именно ей должна была достаться вся пролитая слугами кровь, которая была для нее главным источником жизненной силы (маны), обеспечивавшей нормальное функционирование богини с основном ее качестве Всеобщей матери всего живого, пожирающей свое собственное потомство, а затем с удвоенной силой производящей его в результате то ли самооплодотворения, то ли “священного брака” с мужским божеством – главным носителем земного плодородия, скорее всего воплощавшемся в минойской религии, как и во многих религиях древнего Средиземноморья, в образе могучего быка».

Так мы постепенно подошли к этому важному персонажу крито-минойской религии. На более ранних этапах редкое изображение мужского божества-консорта (порой в виде козла) свидетельствует о его «бледности» и определенной вторичности; есть мнение, что он просто был «дублером» Великой богини, не являясь ни сыном, ни мужем, ни любовником. Андреев полагает, что идея «священного брака» двух божеств – более поздняя для минойцев и проникла к ним как раз под влиянием восточных культов, в период «новых дворцов» (1700–1450 гг. до н. э.). Их центральные дворы стали игровыми площадками для тавромахии (ταυρομαχία дословно – «борьба с быком»).

Бык – весьма древний герой критского искусства, и даже одно перечисление таких экспонатов, не говоря уж об описаниях всех этих фресок, печатей, ритонов и т. п., пожалуй, утомительно и излишне. Сюда же отнесем изображения бычьих черепов, коров и телят. Столь же древним было почитание быка как божества. Божественный бык – «антитеза» кровожадной Владычицы зверей, что, в конечном итоге, дорого ему обходится; у него – большая свита демонов, одновременно человекоподобных и звероподобных существ, как и сам божественный бык-Минотавр. Его ежегодный священный брак с Великой богиней осмысляется по-разному, иногда – как мы указывали ранее – отображая единение солнца с землей для производства хорошего урожая, иногда – как божественная пара солнце – луна. Нередки изображения Минотавра с солнцем меж рогами. Он – страж и хранитель небесного огня (а по другой версии – его захватчик, которого следует убить, чтобы освободить солнце). Также он был владыкой звезд (либо гибридом тельца и звезды), на что указывают изображения с ним луны, звезды в середине лабиринта и, самое главное, чисто критское имя чудища Астерион (или Астерий) в мифологической традиции, однако же не вышедшее за пределы острова. Обычные быки, участники тавромахии, являлись его воплощениями, при этом участь их была однозначно печальна. На это намекают и фрески с изображениями приносимых в жертву быков, и многочисленные позднеминойские изображения Минотавра в явной искривленной позе умирающего от боли существа; на гемме из Ашмольского музея Минотавра преследует человек-лев. Вообще это довольно популярный позднеминойский сюжет, в котором порой видят зодиакальную смену тельца львом во время летнего солнцестояния (вспоминаем вновь версию об освобождении солнца из-под власти Минотавра). Согласно Ч. Хербергеру, Минотавр «является солнечным быком-царем, который ежегодно умирает и воскресает в цикле вечного возвращения».

Ю. Андреев пишет: «Божественный бык был диалектически связан с “Владычицей” в качестве ее жертвы или, что то же самое, охотничьей добычи как собирательный мифологический образ мира травоядных животных. Но, поскольку в исходной мифологеме этой богини жажда крови и устремленность к умерщвлению и пожиранию травоядных были неотделимы от веры в их конечное оживление и новое рождение, постольку и бык должен был в конце концов стать ее детищем и одновременно сексуальным партнером (супругом или возлюбленным), ибо только бык мог породить быка».