Умирающие и воскресающие боги

Наконец, тавромахия. Фреска из музея в Ираклионе наглядно показывает один из ее актов: акробаты и акробатки топлес (женские фигуры – белые) должны были, прыгнув и ухватив скачущего на них быка за рога, перекувырнуться через его спину и приземлиться на ноги сзади него. Этот же сюжет есть и на золотом кольце из Арханеса, сохранилась и костяная фигурка акробата в прыжке. Только сильно «продвинутые» модернизаторы видят в этом акте своего рода спортивные состязания со своими чемпионами и т. п. Чушь несусветная. В первую очередь, это жертвоприношение. Согласитесь, в подобного рода «состязаниях» уцелеть непросто. Уцелел(а) – хорошо, нет – еще лучше. Парадокс? Нет, это бог-бык забрал себе жертву. Из лучших «спортсменов» далеко не каждого ведь допустили б к таким состязаниям. Вот тут самое время вспомнить легенду о Минотавре, в лабиринт к которому (фактически – в реальный кносский дворец, метафорически же лабиринт изображал преисподнюю и ведущие в нее, через нее и из нее замысловатые пути перевоплощения; минойское слово «da-pu-ri-to» переводится как «путь к свету») отправляли юношей и девушек, которых тот, согласно мифу, убивал и поедал. Нет, конечно. Просто эту страшную дань готовили к выступлениям, наподобие римских гладиаторов, не один год, надо полагать. В то же время Ю. Андреев, также рассуждая о годах тренировок, предшествовавших такому зрелищу, подчеркивает, что такая жертва могла быть только добровольной, о чем писал и Эванс, предполагавший, что к состязаниям допускался лишь цвет минойской расы, возможно, даже жрецы и жрицы. Учитывая религиозную важность ритуала (о которой мы можем лишь смутно догадываться, например, в осуществляемом прыжке некоторые исследователи видят символическое отображение круговорота времен года – вокруг солнца), можно согласиться и с ними. Возможно, греки в поздних мифах просто так переосмыслили все происходившее, не постигая прежней сути и вполне справедливо полагая, что на такую процедуру можно определить либо военнопленных, либо приговоренных к смерти преступников. На деле ж это было некое осознанное сакральное самоубийство, когда «акробат» был готов пожертвовать собой для гарантии земного плодородия, сиречь ради процветания общества. Вероятно, не без обещания воскреснуть самому (самой).

Ритон в виде головы быка. Музей Ираклиона. Крит

Так или иначе, ритуальное празднество могло продолжаться несколько дней подряд, в течение которых немало «акробатов» отправлялись в царство Персефоны. На ритоне из Вафио как раз изображен момент, когда бык всадил рога в спину «акробата» и поднимает над собой его безжизненное тело. Но кто же был на самом деле жертвой в этом кровавом спектакле? Интересны рассуждения Ю. Андреева по этому поводу:

«Нередко высказывается мысль, что тавромахия в ее минойском варианте представляла собой своеобразную форму жертвоприношения и умилостивления божества ценой кровавой жертвы. Догадка эта кажется в общем достаточно правдоподобной. Но в этом случае перед нами неизбежно встает вопрос: “Кому в этом странном ритуале отводилась роль жертвы – быку или человеку?” Среди ученых, так или иначе касавшихся этого вопроса, существуют сторонники как той, так и другой версии ответа. Рассуждая априорно, вероятно, нельзя исключить и третий компромиссный вариант решения проблемы, если предположить, что выбор жертвы предоставлялся самому божеству и победа человека над разъяренным животным или, напротив, его гибель на рогах или под копытами быка должны были в равной степени восприниматься как проявление “божественного промысла”. Наконец, можно допустить – и эта гипотеза представляется нам оптимальным выходом из создавшегося затруднительного положения, – что логика обрядового действа требовала смерти обоих “действующих лиц”, причем смерть человека должна была предшествовать смерти божественного быка как ее предварительное условие или своего рода выкуп».

Смерть священного быка «восстанавливается» по изображениям на позднеминойских и микенских печатях, на которых «акробат» сворачивает быку голову. Несомненно, что тушу быка потом поедали в заключение празднества, приобщаясь, таким образом, плоти и крови божества. Ю. Андреев, ссылаясь на описанный Фирмиком обычай критян (цитата приведена нами ранее) и архиверно припоминая миф о Загрее, полагает, что финал тавромахии может быть именно таким, совсем уж кошмарным – а именно: масса зрителей раздирала живого быка и пожирала своего бога заживо. Предназначалась эта жертва, разумеется, Великой богине, причем допускают, что «акробатки» (а то и жрицы!) в легких передничках и сапожках – это завуалированное присутствие и участие в действе самой богини.

Тавромахия. Фреска. Крит