Умирающие и воскресающие боги

«Сравнительно недавно устоявшееся представление о минойцах как носителях чрезвычайно высокой, в чем-то даже рафинированной гуманистической культуры, как людях цивилизованных почти в современном значении этого слова было серьезно поколеблено новыми сенсационными открытиями греческих и английских археологов. Как показали сделанные ими находки, этим сибаритам и утонченным эстетам, жизнерадостным “любителям цветов”, как иронически назвал их Ч. Старр, были отнюдь не чужды такие чудовищные обычаи, как кровавые человеческие жертвоприношения и, может быть, даже ритуальный каннибализм. Следы человеческого жертвоприношения были открыты супругами Сакелларакис среди развалин минойского святилища в Арханесе неподалеку от Кносса в 1979 г. Спустя год археологи из Британской археологической школы под руководством П. Уоррена уже в самом Кноссе в одном из домов неподалеку от так называемого малого дворца нашли большое скопление детских костей, многие из которых сохранили на себе явственно различимые следы надрезов, сделанных ножом. Очевидно, тела убитых здесь детей были расчленены на части, а мясо отделено от костей и, скорее всего, съедено участниками некой ритуальной трапезы. Обнаруживший следы этого каннибальского пиршества П. Уоррен предположил, что оно может быть связано с культом Диониса-Загрея, в мифе о котором сохранились косвенные указания на существование на Крите обычая ритуального людоедства, несомненно восходящего к очень ранним, еще догреческим временам. Эти неожиданные и поначалу многих шокировавшие находки позволили заглянуть в самые глубокие тайники сознания или скорее подсознания минойцев, приоткрыв перед исследователями до тех пор остававшуюся скрытой “ночную сторону” их мироощущения и их культуры. Теперь стало ясно, что под покровом беззаботного, почти детского упоения жизнью в их душе таился слепой, безотчетный ужас перед окружающим миром, иногда толкавший их на проявления крайней жестокости. Стал более понятен и тот странный отпечаток почти истерической взвинченности, который лежит на многих произведениях критского искусства и особенно заметен в сценах на печатях. Изображенные на них фигуры людей и животных нередко как бы вибрируют от страшного внутреннего напряжения, совершают резкие конвульсивные движения и вытягиваются, как в эпилептическом припадке. Сцены такого рода выдают скрытый невротизм психического склада минойцев, очевидно, присущую ему раздвоенность, довлеющее над ним ощущение пограничности и крайней непрочности своего положения в мире на стыке добра и зла, жизни и смерти».

Шведский ученый М. Нильссон именно в этом ключе трактует обнаруженные в некоторых горных святилищах Крита глиняные изображения различных членов – как отображение древних ритуалов расчленения жертвенных животных и даже людей, как отзвук легенды о Дионисе-Загрее (полярная точка зрения – что это дары исцелившихся, приносивших глиняные модели своих органов точно так же, как нынешние греки приносят в церкви восковые или серебряные изображения исцеленных тем или иным святым голов, глаз, рук, ног, сердец; интересно, что они вешают, если болели гениталии?).