Умирающие и воскресающие боги

Из той же серии – своеобразная народная трактовка образа Гришки Распутина как Мужика с большой буквы, удовлетворявшего царицу, а то и царевен по самые уши (недаром в образованной среде он носил двусмысленное наименование «член императорской фамилии»): тоже своего рода «растительный бог» с гиперсексуальной функцией, из неведомых низов, знахарь, сиречь колдун… Вполне себе консорт Богини-Матери. Как отзывались о ней моряки Гвардейского экипажа с царской яхты: «Охотница до наслаждений Венеры она была большая», и даже чины за них жаловала.

В Царском темная «малинка»
С удовольствием цвела.
В Царском тереме Алиска
С целой гвардией жила.

Но вернемся, собственно, к царю.

Чем сейчас дело обернулось – написаны тома. Разумеется, яснее ясного, что канонизация Н.А. Романова со стороны РПЦ – сугубо политический акт, совершенный для воссоединения с РПЦ за рубежом, а точнее – ее подчинения Московскому патриархату, что в итоге и свершилось. Однако глубинные слои прихожан, из наиболее реакционных и «серых», вдруг сделали из Николая II не просто страстотерпца (каковым он признан официально, хотя где там подвиг веры – и под микроскопом не углядишь), но некоего царя-искупителя. То есть присвоили ему совершенно божественные функции – не будем углубляться в сектантское богословие (или уж, скорее, чертословие), все предельно понятно по описанным ранее богам, свершающим своим кровопролитием очищение людей от грехов и их спасение. И РПЦ, поздно опомнившись и спохватившись, с этим борется, однако не в силах загнать самою ею выпущенного джинна обратно в бутылку. Впрочем, борьба исключительно для вида, имитация копуляции. Пример яркий: недавняя церковная инициатива рассмотреть на высочайшем уровне, в Следственном комитете Бастрыкина, было ль убийство царя ритуальным, в чем, по заявлению одного епископа, все и так твердо убеждены, свидетельствует явно только о всеобщем маразме, но ведь рассмотрели, вот, в чем гвоздь! Может быть, с благой целью – утихомирить это болото, хотя вряд ли стоило бы опускаться до подобного. Но дело в другом. Стало быть, опять церковно-государственной черной сотней пахнуло, зачесались «жидобойные кулаки» (их подлинное выражение)? РПЦ явила миру новую старую идею о том, что царя-батюшку евреи замучили; опять Христа из него делают, да? «Кровь Его на нас и на детях наших» (Мф. 27: 25)?

Не меньший интерес вызывает исследование некоторых советских явлений с точки зрения прикладного богословия. Об этом также можно писать много и долго, но, опять же, просто наметим основное, пусть на этом поле пашут другие. Разумеется, вряд ли в большевистских верхах нашелся кто-то такой талантливый, который взял да и перелицевал старую религию на новый лад – или наоборот. В том-то вся и прелесть, что все это сложилось подсознательно, из глубин народных, из времен доисторических. Серьезно в это большевистское богословие, конечно, никто не верил, свидетельством чего, опять же, народное творчество, особенно детское (а именно ребенка труднее всего обмануть официальной фальшью!). Но обратимся к примерам и аналогиям. В первую очередь – словам о вечно живом Ленине.

«Ленин жил, Ленин жив, Ленин будет жить…» Конечно, изначально здесь мыслилась только метафора в стиле «Ленин умер, но дело его живет» (что тут же отразилось в известном двустишии:

Ленин умер, а дело живет.
Лучше бы было наоборот).

Однако увлеклись, нечего сказать. Нам, последним октябрятам, упрямо вдалбливали, что мы – внучата Ильича. Без всяких метафор о продолжении его дела и т. п. Я, помнится, искренне, хотя и тайно, недоумевал, зачем мне еще один этот вот абстрактный мертвый дед в Москве, если у меня в Городищах живет мой любимый дед Вася. Все, от мала до велика, хотя и втихаря, осмеивали вечно живого вождя. Вот детский анекдот-загадка: «Третья мировая война. Все погибли, кроме одного немца. Вдруг раздается выстрел, и немец падает. Кто его убил? Ленин, потому что он всегда живой». А вот взрослый, предгорбачевский: «Сколько человек управляют СССР? Полтора. Вечно живой Ленин и полуживой Черненко». В общем, если по отношению к богам мы употребляли новоизобретенный термин «недовоскресшие», то здесь, пожалуй, больше подойдет «недоумерший».

Но это все шутки, а дело-то посерьезней. Как трактовать знаменитые строки песни «Ленин в тебе и во мне»? Опять же, кроме официозного, что каждый из нас – продолжатель дела Ленина? Что это – метафизическая евхаристия, типа «Тело Христово примите, источника безсмертнаго вкусите»? Или, не дай Бог, проникновение сексуального характера? Ой, что-то тут явно чувствуется, что объединяет смертных с их божеством…