Умница для авантюриста

— Через час выезжаем, — голос красавчика звучал нейтрально, буднично, но какое- то напряжение крылось в позе, слишком идеальных движениях. — Советую не брать ничего лишнего, — кинул он красноречивый взгляд на миссис Фредкин, и получил полное презрение в гримасе новоиспечённой дуэньи. — К слову, я бы не брал лишних людей, но условия приличия и честь мисс Пайн мне дороги, поэтому придётся смириться с некоторыми неудобствами. В ответ прошу того же: не требовать многого. Это не увеселительная прогулка.

Бывшая домоправительница сидела, словно кол проглотила, и метала такие молчаливые молнии, что, будь в них хоть немного заряда, от дона Орландо осталась бы только жалкая кучка пепла. Нет, и той бы не осталось. Смело бы ураганом. Я не хотел бы стоять на его пути. Не настолько я бессмертен.

Рени чуть заметно улыбается. Она сидит напротив, не поднимая глаз. Я любуюсь ею откровенно, не скрываясь. Ничто не мешает мне делать это. Сожалеет ли она о прошлой ночи? Стыдится ли? Может, действительно исчерпала весь запас смелости, придя ко мне? В любом случае, я не стану на неё давить и подталкивать к решениям, к которым она не готова.

Я не могу сейчас читать её мысли. Не могу видеть движения души. Плотно захлопнутые створки раковины. Есть ли там жемчужина?.. Понимаю вдруг, что не хочу этого знать. Потому что легче надеяться, чем узреть пустоту и захлебнуться горечью боли и разочарования.

После грозы воздух не стал свежее. Всё та же духота, влажность и жаркое солнце. Дышать тяжело всем. Кроме меня, конечно. Орландо решил не мелочиться: нас сопровождал вооружённый до зубов отряд человек в тридцать. Плотное кольцо, за которое одиночному чужаку не прорваться. В середине сам молодой дон и пролётка, где едут Рени и миссис Фредкин. Я кручусь неподалёку, хоть мой Шаракан и рвётся вперёд. Ему не нравится скакать размеренно. Хочет лететь, как ветер.

Дорога петляет странными зигзагами. Я подозреваю, что путь специально увеличен в целях безопасности, но к полудню мы всё же подъезжаем к морю.

— Замок находится на острове, — поясняет Орландо, — поэтому дальше — небольшая морская прогулка. К сожалению, животных взять с собой не сможем. На острове передвижение — только пешком.

Напугал. Правда, неизвестно, как перенесёт тяготы миссис Фредкин, но на её лице такая непроницаемость, что лучше зря не беспокоиться. Всё станет понятно на месте.

Плотный туман окутывает берег. В двух шагах ничего не видно. Я почувствовал, как волосы шевелятся на затылке. Опасность. Этот тайный «кто-то» явно маньяк. А прибывший после долгих лет разлуки на родину Орландо ему как кость в горле.

В последнюю минуту я уложил красавчика носом в песок подножкой. Никто ничего и понять не сумел. На этот раз я растянулся с ним рядом: мне никак не улыбалось снова получить вместо самоуверенного засранца порцию смертельного «счастья».

Это была стрела. Красная. И никто никого убивать не собирался: она зарылась в песок, немного не долетев до цели. Не промах, а предупреждение, понятное Орландо — я увидел это по его глазам. Но объяснять, естественно, он ничего не стал.

Цилийцы всполошились, но бегать вокруг да около, заламывая руки, не стали. Лишь быстрее и слаженнее начали грузить вещи на покачивающийся на волнах кораблик. Эти знали своё дело.

Я выдернул стрелу и услышал судорожный вздох доновского сына. Видимо, прикасаться к ней не стоило, но я об этом не знал, а в местные обычаи меня никто не посвятил.

— С вами всё в порядке? — раздался рядом взволнованный голос. Шаракан, Рени. Внутри вскипело так, что я готов был своими руками заново уложить Орландо на песок.

— Всё хорошо. Это просто шутка. Да, Орландо?

— Д-да, — отвёл он глаза и упрямо сжал губы. Вот осло цилийский! — Поторопимся. До Филионто ещё добраться нужно.

Филионто. Тот самый настоящий родовой замок, — услужливо всплывает в мозгу подзабытая информация. Не тот огромный монстр, из недр которого мы недавно выбрались, а этот, забытый и брошенный, нелюдимый и страшный. Механический урод с неприступными тайнами.

Я глажу морду Шаракана. Он никого не подпустит к себе, поэтому шепчу ему разные слова, отпуская. Не знаю, удастся ли с ним ещё свидеться. Подсовываю кусок сахара, которым меня любезно снабдила молчаливая кухарка с жгуче чёрными глазами.

Шаракан берёт лакомство мягкими губами. Деликатно, с достоинством. Косит бешеным глазом, фыркает и трясёт гривой. Не знаю, что на меня находит, но я прикасаюсь губами к его морде. Вопиющий проступок для кровочмака: мы никогда не проявляем чувств к тем, кто потенциально может быть едой. Но я уже давно не тот. К тому же, Зеосс где-то там, далеко-далеко. Почему я и здесь должен придерживаться каких-то дурацких, не понятно кем придуманных правил?