Умница для авантюриста

Он обволакивал меня. Пытался манипулировать. Так легко поддаваться его притягательной силе, что не позволяет сопротивляться. Я чувствовала это очень ярко.

— Хорошо, — улыбнулась в ответ. — Но больше ты никогда не будешь на меня давить. Как сейчас.

Чуть шевельнулись тёмные брови. Тень внимания мелькнула в глазах, а затем дрогнули уголки его красивых губ.

— Чувствуешь?

— Да, — призналась я. — И мне не очень нравится. Это нечестно.

Гесс кивнул и большими пальцами погладил мои ладони. Попросил прощения прикосновением.

Доверять всегда сложно. Особенно, когда долгое время привык полагаться только на себя.

Глава 33. Преображение

Гесс

Мы работали, как проклятые. Орландо оказался неплохим организатором: темпераментные цилийцы и фрейцы слушались его беспрекословно, лишних вопросов не задавали и действовали, как выносливые быки. Пахали с утра до ночи, подвозили нужные вещи, выполняли грязную работу. Впрочем, мы тоже не отставали.

Вначале на Рени смотрели с подозрением, пренебрежением и превосходством. Мужчины без конца оглядывались на хозяина. Они не могли смириться, что ими руководит бойкая девица. К чести Орландо, он никому не давал спуску и не позволял обижать девушку.

Со временем мы притёрлись, и уже работали слаженно: на глазах вырастали длинные, как ноги гигантских цапель, лестницы. Под руководством Рени соорудили механизм, позволяющий поднимать вверх тяжёлые бочки с маслом.

Она лазала, как обезьянка. Забиралась на неимоверную высоту. Ощупывала руками каждое уродливое сочленение. Смазывала детали. Заражала своим упорством и примером других. Я не отставал от неё ни на шаг, но что для выносливого здорового кровочмака высота и некоторые физические нагрузки? Создавалось впечатление, что внутри хрупкой девушки живёт вечный двигатель. Горит неугасимый огонь.

Через пару дней после начала работ по оживлению Фолионто я понял, что древний уродец слушает только её. Не подпускает близко других, словно жадный скряга или закостенелый ревнивец.

— Я слышу его, — призналась она, когда я пошутил по поводу склочного нрава старого интригана. — Не понимаю, о чём говорит, но он всё время бубнит, меняет тональность. То сипит, то хрипит, то ворчит. Иногда он урчит, как Бит. Или кот.

Догадка ударила молнией так, что я какое-то время стоял ослеплённый. Как до этого я не замечал? Где уснуло моё отлично развитое чутьё? Может, потому что я изначально не чувствовал в ней это? Не смог разглядеть искру, которая сейчас превратилась в робкое пламя?

— Гесс? — когда она тревожится, сжимая губы, сдвигая брови, я теряю разум. Внутри скачет радостный мальчик — и ничего не могу с собой поделать.

Провожу раскрытыми ладонями над её головой, очерчивая контур. Спускаюсь к шее, плечам, талии. Прислушиваюсь. Слабо, но есть, есть! Рени смотрит на мои движения с испугом и напряжением.

— В тебе живёт магия, Рени, — отвечаю на немые вопросы. — Как я сразу не догадался? Кем, ты говоришь, была твоя бабушка? Доброй волшебницей?

— Мне превратить тебя в крысу? — хитренько щурится она и смеётся в голос. — Перестань, Гесс. Ну, эта шутка устарела сто лет назад. И ты не дурашливый Эдди в конце концов.

— Я никогда не лгу, — напоминаю без тени улыбки. — Именно поэтому ты слышишь этого ворчуна. Фолионто полон магии, Рени. Не знаю уж, откуда она взялась на Иброне, но предположительно магическая сила способна жить где угодно. Где-то её много, где-то совсем чуть-чуть. Если её никто не видит, это не значит, что магии нет. Если в неё не верят, тоже не значит, что она отсутствует.

Рени недоверчиво покачивает головой.

— Мой папа — ярый материалист и практик. Мне тяжело верить в чудеса. В то, что не вписывается в научные рамки. Я понимаю. Вижу. Ты другой. И многое в тебе необъяснимо, но дай мне время привыкнуть к этому. И, может, я пойму: и во мне есть то, во что я не верю.

Мы больше не возвращались к этой теме. Пусть. Не так уж важно, что она об этом думает, но я знаю: Рени исключительная, единственная, необыкновенная, созданная для меня — как я раньше этого не замечал? И пусть больше никто не видит этого — ревниво нашёптывал во мне собственник, не желающий делиться золотой аурой обычной ибронской девушки.

Но они замечали. Все. Орландо ходил вокруг неё кругами, как кот на мягких лапах. Смотрел влюблённо, восхищёнными глазами. Постепенно недоверчивые цилийцы и фрейцы оттаяли. Всё чаще оборачивались ей вслед. Спрашивали её мнение. Советовались.

Рени приучала Фолионто к людям, как дикое животное. Вначале только я был исключением, кого он подпустил сразу же. Постепенно механический замок позволил и другим прикоснуться к себе. Как она этого добилась — не знаю. Возможно, уговорила: моя Рени часто беседовала с неуживчивой, враждебной сущностью этого непростого места.