Умница

Отец проработал на Симоняна два с лишним года, когда все в их компании стало быстро меняться, и не к лучшему. Симонян, прежде появлявшийся в отцовском офисе от случая к случаю, вдруг зачастил, стал копаться в отчетности, подробно расспрашивать об активах компании, состоянии дел. Потом объявил отцу: «Извини, старик, придется поджаться. Время трудное», – и распорядился распродать большую часть имущества, сохранив только самое необходимое, уволить половину сотрудников, отказаться от ряда проектов.

Отец был обескуражен. Он был убежден, что компания на подъеме, и рынок будет только расти, так что впору не экономить, а расширяться. На его вопросы Симонян отрезал: «Сказал же, время трудное!» – но потом, видя, как расстроен отец, смягчился, похлопал его по плечу, сказал ободряюще: «Не бери в голову. Все образуется». Но отец оставался в крайнем расстройстве и недоумении.

Спустя некоторое время Симонян оформил на компанию крупную банковскую ссуду и тут же перевел средства на какой-то другой свой счет. Отцу он ничего не объяснил, сказал только, что вернет деньги в компанию, как только сможет. Потом взял еще одну ссуду и еще одну. Объем задолженности превысил критическую величину: с тем урезанным бизнесом, который оставался у предприятия, оно уже было не в состоянии погасить долги, замаячило банкротство. В банке это заметили, и когда Симонян явился туда за очередной ссудой, ему отказали и заставили подписать протокол об ускоренном погашении накопленного долга.

Когда из банка Симонян приехал в компанию, его было не узнать: от его вальяжности и лоска ничего не осталось – теперь это был загнанный, затравленный человек. У них с отцом состоялся решающий разговор. Симонян признался, что попал в отчаянное положение, ему позарез были нужны деньги – любые, до последнего рубля.

До отца наконец дошло, что Симонян готов пожертвовать предприятием. Когда-то отец вложил двадцать лет своей жизни в строительный трест, и все превратилось в дым. Но то было понятно: тогда вся страна разваливалась, не то что какой-то трест. Теперь, проработав два с лишим года в симоняновской компании, отец прикипел к ней, как прежде к тресту. Он трудился не покладая рук, постоянно прихватывая вечера и субботы. Все работники компании были обучены и испытаны им лично, за каждого он мог поручиться; все проекты и технические решения были его проектами и решениями. Но у этой компании был владелец, который решил ликвидировать ее из-за каких-то своих проблем.

Отец сообщил Симоняну то, что тот знал и сам: продавать было больше нечего – их устаревшее оборудование могли взять только по цене лома. Главная ценность компании была в ее кадрах, их квалификации и опыте, но это рыночной стоимости не имело. Правда, можно было что-то выручить, если продать другим фирмам оставшиеся проекты. Кое-чего стоила аренда офиса и склада: то и другое было оплачено вперед, и эту аренду можно было кому-то переуступить. «Но это значит, что нечего будет возвращать банку. Это называется вывод активов, подсудное дело», – заметил отец мрачно. Пропустив это замечание мимо ушей, Симонян спросил, сколько времени уйдет на переоформление проектов и аренды, и сам же ответил себе: «Не меньше месяца. Не имеет смысла…»

Симонян посидел молча, барабаня пальцами по столу, потом посмотрел на отца задумчиво и вдруг выдал: «Слушай, Евгений, купи у меня компанию. Дешево отдам». Отец опешил. «Но… – пробормотал он. – Как это?.. Да и какие у меня деньги?» Симонян смотрел на него пристально. «Я же сказал: дешево отдам», – повторил он. И назвал цену.

Сумма была по меркам Симоняна небольшая, но для отца – огромная, немыслимая. Во всяком случае, так ему показалось в первую минуту. Но, видно, Симонян в таких вещах разбирался лучше. «Сколько я тебе заплатил зарплаты за все время?» – спросил он и сам назвал точную цифру. «Значит, у тебя отложено примерно…» – он опять назвал цифру, от которой отец вздрогнул – именно столько у него было на сберегательном счету. Симонян продолжал рассуждать: «Заложишь квартиру, продашь машину. У жены что-нибудь есть? Шуба, камушки? Понимаю, жалко, но прикинь: такой случай бывает раз в жизни». Выходило, что если отец продаст и заложит все, что можно продать и заложить, то нужная сумма набиралась. И за это отец мог получить выпотрошенную, обвешанную долгами компанию, которой светило банкротство. «Только мне нужно быстро», – уточнил Симонян.

Отец сказал, что подумает. Сказал из вежливости – он был уверен, что думать тут не о чем: компания обречена, и как бы он ни был к ней привязан, это была не причина, чтобы гибнуть вместе с ней. Не сумасшедший же он в конце концов, чтобы совать голову в петлю. Но где-то в глубине души шевелилось искушение, которое нашептывало вопреки здравому смыслу: «Это твой шанс. Не упусти его…» Впервые в жизни отец, честный и работящий, но не хваткий человек, оказался перед подобным выбором.