Умное Небо

Катя мечтает учиться. В университет нас не принимали — дворянское происхождение. Памятуя и мамино завещание — уехать во что бы то ни стало (мне ничего не хочется, мне все равно).

Заведующий библиотекой дал бумагу — командировку — реквизировать в имении на границе Польши большую библиотеку (частную)[150].

Мы — в Польше. Куда идти? «Идите в пункт (официальный) польских репатриантов», — советуют нам (права у нас на это — никакого!).

Полковник (заведующий пунктом) позвал нас к себе: «Я должен был бы вас отправить обратно, и знаете, что за это?... Но у меня дочь в Петрограде, и (по моральному закону!) — если я причиню вам зло — и ей причинят. Отправляйтесь с партией в Ровно!»

Но как связаться с папой?

Каким — то чудом — приезжает в Ровно жена доктора Крейса — они оба работали с папой в Кр. Кресте.

Телеграмма в Варшаву. Папа приезжает за нами.

Покров. Прямо с вокзала — в храм, «на Праге».

Пишу отчаянное письмо о. Сергию — «Зачем я уехала?» Через год каким-то чудом получила от него ответ — поддерживает (оно сохранилось в архиве его писем).

В первые же дни отправилась я в библиотеку — Грабарь, история русского искусства — и с того момента начала изучать иконографию.

Чешское правительство помогало русской молодежи учиться, давало стипендии. Через год — мы уже в Праге чешской.

Прага. Отец Сергий в Праге. Первые занятия иконой

«Сегодня вечером приезжает о. Сергий Булгаков, — говорит мне на собрании религ.-философского общества П И. Новгородцев, — не хотите ли встречать?»

Радости моей нет предела, и с этого момента стараюсь послужить его семье (в быту — он очень был беспомощный, а Ел. Ив. в Константинополе вывихнула ногу).

Учились в университете, в академии художеств, в архитектурном институте!

Кирилл Катков — совсем еще мальчик (сын профессора), где-то на Псковщине, у старообрядцев, изучивший ремесло древнего иконописания:[151] «Ремесло! — и только ремесло! Молитвы не надо!» — посвятил меня во все секреты этого ремесла, хотя я немного копировала, чтоб научиться — даже и старообрядские иконы. (Моя мечта — творческая икона, но — ремесло — необходимо).

Первые опыты были, конечно, очень неудачны, до всего надо было доходить самой.

Через некоторое время я сделала главу Иоанна Предтечи по наброскам с натуры — с отдыхающего о.Сергия[152].

Переезд в Париж

Отца Сергия назначили ректором богословского института в Париже. Он в восторге от Лувра, мечтал о моем художественном образовании там, и устроил мой переезд во Францию.

Отец Сергий не терял надежды на приезд своего старшего любимого сына Феди из Москвы (художника)[153].

Чердачное помещение в домике в Серг. Подворье разделено на каморки. В одной из них («мансарда») о. Сергий попросил проделать окно в крыше — «Федино окно» — и пока поселил меня там — (близость храма, далеко от «Вавилона»).

«Вот матушке трудно с больной ногой, вы ей будете нужны», — благословил меня владыка Вениамин, инспектор Академии.

Я показала Боре Мещерскому[154] «Главу Иоанна Предтечи» (о которой речь шла выше): «Тебе больше всего подходит учиться у моего учителя, Maurice Denis, в Ateliers d’arts. Состав там наименее текучий, он милейший человек, я с ним поговорю»[155].

Рисуем и пишем с натуры, натюрморты, композиции на религиозные темы. Раз в месяц — messe d’atelier, все причащались (я — присутствую, но не причащаюсь — по тем временам о. Сергий этого не благословляет).

Общего художественного развития получила я от них очень много. Но в чем-то — поскольку католическая картина разнится от иконы — мне надо было впоследствии идти как бы «от противного».

Старообрядец Софронов, выписанный из Прибалтики группой из «Движения», пожелавшей писать иконы (но сами они совсем не художники, что мне чуждо), дал мне еще дополнительные советы по иконописному ремеслу, и я стала почти исключительно заниматься иконописанием, параллельно помогая Булгаковым по хозяйству.

У Стеллецкого, который превратил церковь Серг. Подворья (бывшую немецкую «кирку») в подобие старого русского храма — и жил там во время этой работы — научиться ничему не могла: он икон, как таковых, никогда не писал. Все иконостасы были выполнены так: по грунту, приготовленному под масляную живопись, он очень декоративно делал фигуру святого или композицию праздника в древнерусском стиле, оставляя место для ликов, которые потом выполняла княжна Львова (тоже маслом).

Папа уже переехал в Париж, и мы с ним дружили, я посещала его, когда ездила в atelier. В Париже он опять увлекается разными духовными течениями, и даже гордится своим «диапазоном». Возобновил знакомство с пресловутым Гурджиевым (даже живал у него в его «знаменитом» доме в Фонтенбло), но постигнуть красоту и глубину православия ему как-то не удавалось. Он мучительно вопрошал: «Дайте мне книгу, из которой я мог бы понять православие!» (тогда такой книги еще не было).