Умное Небо

По возвращении из Англии я продолжала работать в Париже — много икон (и одноярусный иконостас) сделала по заказу о. Евфимия Вендта, для монастыря в Moisenay, запрестольную большую икону «О Тебе радуется» для храма-барака на rue Olivier de Serres, одноярусный иконостас в храме-гараже в общежитии матери Марии на rue Lourmel и другие.

Но как всегда — не выдерживаю без отвлечений от основной работы, сбиваюсь на эстетизм (а потом и на некоторую угоду французскому покупателю): одного моего «Спаса», очень декоративную большую голову в красивых тонах, вешаю в снобистском магазине модерной обстановки[159].

В русской иконописи есть страница, которую совершенно обходят наши, справедливо, конечно, относя ее к прикладному кустарному искусству, но ведь последнее в других областях все же ими ведь тоже признается искусством? А в иконописной области в нем все же есть традиция, и своя прелесть. Я имела в руках такую небольшую иконку «Скорбящей Божией Матери» — из нее исходила, а потом, на основании этого, делала и «Серафима Саровского на камне с медведем» и т. д. — все в малых размерах, и очень этим увлекалась: этот стиль давал возможность делать большие количества вещей, одно время привлекла к работе и мать Бландину (бывшую Асю Оболенскую) — к сожалению, она была слишком занята своими монастырскими послушаниями и быстро отпала, а с ней именно восстанавливали работу на кустарных началах, как была она в монастырях конца XIX и начала ХХ вв. Имели они успех и среди французов, и я часто изображала и католических святых, и общих.

Одни знакомые[160] получили новейшие издания советской детской книги. Я была от них в восторге — «вот бы так — религиозные!» Меня захватил «миссионерский пыл». Своими жалкими средствами (никогда иллюстрацией не занималась, тираж — мой собственный — мизерный и т. д.) суетилась я с этой работой.[161] Отец Сергий — робко (он всегда предоставлял мне свободу, особенно в художественных делах — в них считал себя некомпетентным) говорил мне: «Не разбрасываешься ли?» Но я была к этому глуха, и наследственный дилетантизм!

Смерть отца Сергия

Болезнь и смерть отца Сергия описана мною в «Отрывках воспоминаний», которые я написала еще будучи в Англии, и только недавно (при переезде на родину оставила их во Франции) мне их переслали, и я их передала о. А. Меню, так как больше никаких воспоминаний об о. Сергии писать не могу.

Вторая поездка в Англию

Братство св. Албания и преп. Сергия купило в Лондоне дом (на ул. Ladebroke Grove). Пригласили меня расписать «часовню» — одна из комнат нижнего этажа с тамбуром.

Обшили стены (наконец-то — стена! хоть и фанера) фанерой и залевкасили ее.

История церкви: вверху — фриз от сотворения мира до конца Апокалипсиса; внизу — отцы Церкви, святые англиканские и православные. В тамбуре (— алтаре) Агнец, стоящий на верху горы, старцы с гуслями.

Одноярусный иконостас — Спаситель, Матерь Божья, муч. Албаний и преп. Сергий.

Увлекшись матовой фактурой (фреска!), оставила стены без олифы — а ведь это яичная темпера, как иконы, и требовала закрепления, и хороший мастер нашел бы способ матового закрепления но я по своей неопытности — нет![162]

Почему-то роспись задней стены (она представляла собой большую раздвигающуюся дверь в соседний большой зал) не была сразу включена в план росписи (мы ее не обшивали), и я уехала, исполняя завещание о. Сергия, — после его смерти соединиться с моей сестрой. Она жила в это время в Праге с мужем и сыном, и у нас общая мечта — вернуться на родину.

Вейдле очень одобрил роспись. Но не без ехидства (он не мог сочувствовать моим дальнейшим планам!) говорил: «Человек, создающий такую вещь, должен найти способ ее закончить». (Это о задней стене).

Переезд в Чехословакию. Прага и церковная действительность.

Но «человек» уезжает, покидает навсегда Париж и переезжает в ЧССР (выписывать его оттуда, чтоб продолжить работу, — ни у него, ни у кого нет средств).

Там в это время, с сильной политической окраской, было насаждение православия. Присланный туда из Ростова владыка Елевферий, видимо, очень страдал в создавшейся атмосфере. Факты: все знали, что Карчмары был коллаборантом (работал с немцами). Ему надо добиться епископства. Но он женат. Ничтоже сумняся он просит постричь свою жену в монашество и потом отправить в какой-то монастырь. Мне велели участвовать в церемонии ее пострига — вести ее в рубашке от входа в храм к алтарю.

И в таком роде все. Отхожу от церкви.

Восточная Словакия

Меня после одной большой работы в Праге (алтарный триптих в храме на Ряссловой ул.) направили расписывать храмы в восточную Словакию. Если Чехия была и католической, и гуситской, то восточная Словакия — исключительно униатской. В это время была ее ликвидация.