Умное Небо

Ваше письмо, писанное около года тому назад, дошло-таки до меня, хотя и с опозданием, но в нем не было адреса, теперь я его узнал и отвечаю. Все-таки хорошо, что Вы уехали согласно воле мамы (вспоминаю о ней с благодарностью и умилением) и теперь учитесь. Мне трудно представить тамошнюю жизнь из здешнего умирания — все-таки верится, не к смерти, но к славе Божией. Однако я все большее и большее значение в возрождении России отвожу той русской молодежи, которая там теперь учится для России — у нас ведь страдания есть единственная наука, и незавинченный гроб — единственная школа. Я знаю, что к этой-то науке и школе Вы и стремитесь, и точно не надо бояться и бежать, если Бог судил, но если не судил, как Вам, то надо благодарить Его за милость, как надо благодарить за спасение от чумы или холеры. То, что мы переживаем, настолько значительно и трудно, что только один Бог знает, куда, зачем и как, — не мы. И это неведение в сгустившейся тьме — и все сгущающейся, и притом непрестанно отравляемой испарениями тления, и создает колорит всей нашей горемычной,  а вместе с тем как-то и трагически прекрасной жизни; разумеется, последняя открывается, только на мгновение, очам веры, а остальная составляет атмосферу 24 часов в сутки. И сидя в этом пекле, я давно уже перестал коситься на пребывающих вне его или же из него стремящихся, а для молодежи, не для нашаливших, а затем удирающих от собственных дел отцов, но для детей — я положительно радуюсь и желаю, чтобы они учились, тем более, что у Вас есть единственная школа для русской молодежи, если только впрочем тоже для русской. Кстати все-таки напишите мне (хотя спрашиваю и вполне платонически), нашлась ли бы возможность для Феди в Праге учиться рисованию или музыке, имея какой-нибудь паек или работу, справьтесь у моих друзей. Ему сейчас снова угрожает военщина, — пока же он жил с нами и служил. Сам я прожил в трудовом и трудном уединении, но очень значительно и важно для себя, так что не думаю, что я потерял сравнительно с теми, кто находится с Вами там. Ваша мысль, еле сказанная, но ранее почувствованная, о монастыре, меня не удивила, но это или рано, или совсем не то. Бесспорно для меня, Вы принадлежите Богу, и никто не может посягнуть на Вас, кольцо ревности божественной Вас окружает, но внешняя форма Вашего иночества еще творчески не найдена, и Вы не можете взять их извне как только формы, да это и не Ваши формы. Учитесь, проходите свой творческий путь, в нем творите себя, конечно, держась за ризу Христову, упорствуя и спеша в сердечных думах о Нем и в молитве Ему. Мне верится, что я еще встречу Вас в жизни, в важном и решительном. Впрочем, отнюдь не хочу пророчествовать, но и не хочу выпускать или отпускать Вас от себя, из своего попечения. Христос Вас благословит и умудрит. Привет сестре Вашей от меня и от моих, также как и Вам от них. Передайте привет моим московским и симферопольским друзьям, В-им, Н-ым и др.

Сердечно Ваш пр. С. Б.

Не забудьте нашего симферопольского храма, где мы молились с Вашей мамой.

======================================

9/22 VII 1929

Дорогой мой друг и дочь!