Умный и сознающий. 4 миллиарда лет эволюции мозга

В свете всех этих предположений важно вспомнить высказывания критиков о том, что повреждение префронтальной коры не всегда приводит к разрушению сознательного опыта. Существует множество моментов, когда перцептивные представления формируются либо же меняются в процессе обработки воспоминаний / концептуальной информации в префронтальной сети. Учитывая эту избыточность, повреждение мозга должно быть довольно обширным, для того чтобы система полностью прекратила работать. Могут подключиться дополнительные префронтальные ресурсы, которые займут место поврежденных узлов, ответственных за отдельные аспекты сознательного опыта. Безусловно, передняя поясная, орбитальная, вентрально-медиальная области, островок и другие префронтальные зоны, расположенные за пределами сети высшего порядка, соединены между собой, а также с зонами сети высшего порядка. Следует отличать когнитивные процессы, способствующие феноменальному опыту, но не подкрепляющие его примерами, от тех, которые на это способны. Пока мы не выясним, чему способствует каждая подобласть, сложно будет понять и правильно, точно истолковать, чем затруднено сознание и чего оно лишается после повреждения префронтальной коры.

Хотя, сосредоточившись на восприятии, научные исследования сознания достигли значительных успехов, необходимо начать движение в сторону более полного понимания нашего опыта. По меньшей мере теории сознания в итоге придется объяснить хотя бы следующие виды состояний: те, что касаются проходящих и бессмысленных перцептивных событий (такие, как вспышка света или короткий звук); длящихся, но все равно бессмысленных перцептивных событий (незнакомый стимул отдельно от других, такой как дорожный знак на иностранном языке); имеющие смысл восприятия, оформленные памятью (узнавание обычных предметов самих по себе или в контексте сцены, таких как яблоко в вазе с фруктами или песня по первой строчке); занимающие эпизоды ежедневной рутины (беседа с другом, неприятная встреча с начальником, вкус сладкого десерта, музыка или картина, которая вам нравится, размышления о вашем собственном существовании); поглощающая болезнь (хроническая боль, патологический страх, беспокойство или депрессия) и, возможно, многие другие.

Изучение сознания только начинается; сейчас нет ни одной теории, которая гарантированно не будет опровергнута в ходе дельнейших исследований. Я считаю, что из всех имеющихся у нас на сегодняшний день теорий объяснить весь спектр наших осознанных впечатлений – от относительно простых перцептивных состояний до исключительно сложных, предполагающих участие воспоминаний и эмоций, – способны две теории: глобального рабочего пространства и высшего порядка. Из этих двух подходов я делаю ставку на теорию высшего порядка, особенно тот ее вариант, который включает в себя иерархическую модель с множеством состояний, о которой идет речь в этой книге.

Часть XIV Мели

Глава 59 Чужой разум – штука сложная

Картина сознания, которая сложилась у меня к настоящему моменту, крайне антропоцентрична. Центральное место в ней занимает человек, но так и должно быть: человеческое сознание зависит от таких когнитивных процессов, которым нет равных; процессов, которые переплетены с языком и культурой; процессов, которые даже критики наделяют уникальными свойствами. Эволюционное прошлое человеческого сознания вообще и автоноэтического сознания в частности, на мой взгляд, скорее мель, чем бездна.

Автоноэтическое сознание не возникло из ниоткуда, но и не было передано нам напрямую нашими предками – животными. Многим людям эта идея не понравится, но им достаточно посмотреть на своих домашних любимцев, чтобы убедиться в наличии у других животных сознания. Кажется, что поведение наших пушистых и пернатых друзей подтверждает наличие у них эмоций, которыми мы их с уверенностью наделяем, а еще мы уверены в том, что на нашу любовь они отвечают взаимностью.