Умоляй меня (ЛП)

Он одарил ее улыбкой:

— О, госпожа, нет ничего красивее жабы. Больше было похоже на слизняка и меня с солонкой в руках.

Она толкнула его локтем, не решаясь на больший контакт:

— Для старого косоглазого, тебя полезно иметь рядом.

Эмброуз фыркнул:

— Я не косоглазый. И за то, что ты так ругаешься, жиреешь на наших милостях, ты слишком напускаешь на себя вид.

Они уставились друг на друга, прежде чем расплыться в улыбках. Давление, которое весь день гудело у нее в груди, немного ослабло. Ей нужна была эта глупость и, судя по его виду, Эмброузу тоже.

— Для человека, которому почти четыреста лет, ты хорошо сохранился. Когда ты начал вмешиваться во время?

— Мне больше четырехсот лет, и я создал это заклинание, как только направил симптомы проклятия на Балларда. Мне нужно было время — время, чтобы найти способ победить месть Изабо. Баллард, Гэвин, Магда, Кларимонда и Джоан, и я, конечно, — мы видели, как проходили бесчисленные сезоны. В мире прошли годы, в то время как мы постарели на месяцы.

Луваен подсчитала в уме и пришла в замешательство:

— Я не понимаю. Если время замедлилось вокруг Кетах-Тор, а ты не старел, разве Гэвин не остался бы маленьким мальчиком?

Эмброуз широко взмахнул рукой, указывая на свое окружение:

— Он был бы таким, если бы всегда оставался здесь. Когда он выходит за пределы границ, которые я установил вокруг Кетах-Тор, то подвержен старению. Я бы предположил, что сейчас Гэвину столько же лет, сколько было Балларду, когда он родился, — двадцать шесть лет.

Луваен задавалась вопросом, осознал ли Эмброуз дар, который он дал Гэвину — шанс вырасти и познать мир за пределами Кетах-Тор, свободный от мстительного наследия своей матери, пусть даже на короткое время.

Она потревожила оторвавшуюся нитку на вышивке своего рукава:

— Небольшая свобода для него и, возможно, способ снять проклятие — это если вы верите в истории о настоящей любви и поцелуе любви, разрушающем проклятия. Я всегда думала, что это детские сказки.

Эмброуз громко вздохнул:

— Если выражаться просто, то так оно и есть. Но именно с этого вы начинаете и движетесь дальше. Я просто хотел бы, чтобы все было так же просто, как поцелуй.

Назойливая мысль щекотала задворки ее сознания, ускользая из досягаемости каждый раз, когда она пыталась поймать ее:

— Значит, если бы Цинния любила Гэвина, проклятие было бы снято?

Он кивнул:

— Если ее любовь истинна, то да. По крайней мере, так я сначала подумал. Хорошо сработанное проклятие не так просто.

В то же время, как Луваен считала Изабо злобным существом, она восхищалась тщательностью ее формулировок. Это проклятие было завернуто в слои и завязано узлами: сложная головоломка с обманчиво простыми требованиями к ее разгадке. Прошло почти четыреста лет, а могущественный Эмброуз все еще не победил его. Она рывком высвободила нить. Прекрасно. Это было просто чудесно.

Внезапная тяжесть воздуха вокруг нее заставила ее напрячься. Выражение лица Эмброуза стало настороженным, его взгляд пронзительным.

— Гэвин привел в Кетах-Тор не одну женщину, которая могла снять проклятие. Он привел двух.

Луваен нахмурилась. Эмброузу действительно нравились его раздражающие, загадочные заявления. Она ответила на его пристальный взгляд, и неуловимая мысль, промелькнувшая на задворках ее памяти, замерла:

— Ни одна рожденная женщина никогда не полюбит тебя, — тихо сказала она, повторив ту часть проклятия, которая адресовалась непосредственно Балларду. Ее глаза расширились. — Я не рожденная.

Эмброуз наклонил голову:

— Да.

Он не спросил ее, любит ли она Балларда. Луваен понимала почему. Существовали правила, запрещающие проклинать разрушения, и он не стал бы рисковать возможной победой. Луваен вспомнила странный оглушительный шум, который она слышала в комнате Балларда две ночи назад, за которым последовала тряска и качка кровати, хотя рама никогда не сдвигалась с места, произошла атака роз, и внезапно резко усилился поток. Она побледнела:

— Этот поток… я думаю, это моя вина.

Эмброуз схватил ее за руку:

— О чем ты говоришь?

Она стряхнула её с себя и, пошатываясь, поднялась на ноги. Он встал вместе с ней, поднимаясь гораздо более грациозно, чем она, просидевшая на жесткой ступеньке несколько часов.

— Позавчера вечером я сказал Балларду, что люблю его.

Лицо колдуна вспыхнуло, а затем побледнело:

— Сказала?

Она подобрала юбки и побежала вверх по лестнице, а он следовал за ней по пятам.

— Он меня не слышал. Он спал, — бросила она через плечо. — Но что-то произошло после того, как я это сказала. Звук или… — она щелкнула пальцами. — Нет, больше похоже на ощущение, когда корабль ударяется о волну, и вы чувствуете, как доски дрожат у вас под ногами.

Луваен остановилась как раз перед тем, как войти в кухню. Эмброуз проворно обогнул ее, чтобы не врезаться в спину.

— В чем дело?

Она заломила руки:

— Я сказала это первой. Я сказала Балларду, что люблю его. Что, если, поступив так, я на самом деле заставила проклятие действовать быстрее, чтобы достигнуть своей цели, прежде чем мы сможем разгадать остальное? Еще один поток идет по пятам за этим…