Умоляй, ведьма. Часть 2

Примерно в середине тома обнаружилось одно очень сложное заклинание, которое было явно вписано самой ведьмой. Снизу стояла приписка в виде даты и довольно пугающее послесловие: «Контрзаклятья нет, блока нет, защититься можно, лишь разрушив чары до третьего четверостишья».

В этот момент я поняла только одно: это заклинание придумала сама Иветта. И, судя по всему, действовала ее магия довольно разрушительно, потому что в правом верхнем углу стоял еще один знак – пять огоньков как обозначение силы. Во всех остальных заклинаниях этой книги я не встречала больше четырех огоньков.

В общем, я тщательно зазубрила слова магии, хотя так и не поняла, как в итоге можно остановить подобное колдовство. Разрушить чары до третьего четверостишья? Как это сделать? Засунуть ведьме кляп в рот, чтобы прекратила читать? Вряд ли Иветта такое допустит в случае, если решит на меня напасть.

Но было в книге и еще кое-что интересное. Совершенно неожиданно я нашла информацию о некой «ядовитой мухоловке». Сперва название мне показалось просто знакомым, каким-то царапающим память. И только через пару минут напряженных раздумий я вдруг поняла: ядовитая мухоловка – это же те многоножки, которые нашел в подвале моего дома Хмуря! Те отвратительные сухие насекомые, которые он поедал с таким восторгом, что чуть ласты не склеил!

Едва осознав этот факт, я стала напряженно вчитываться в слова книги.

И оказалось, что это та еще дрянь… Ядовитые мухоловки – насекомые, много веков назад мутировавшие под действием какого-то стационарного геозаклинания, что бы это ни значило. Появился новый вид с уплотненной кожей, чей хитиновый покров приобрел страшные черномагические свойства. Самые темные колдуны стали использовать этих тварей, чтобы… создавать чудовищ. Подобная магия в Вальтариуме была запрещена, и, признаться, при одной мысли о том, с какой охотой Дрейгон ел этих существ, мне серьезно поплохело. Однако я все же заставила себя дочитать абзац до конца.

Кроме мутирующего эффекта, который описывался тут в красках, в самом последнем предложении я узнала, что в некоторых случаях, оказывается, ядовитая мухоловка может использоваться и для обратного эффекта. Но утверждалось, что результат подобной манипуляции был совершенно непредсказуем.

Я нахмурилась, пытаясь понять, что же это за «обратный эффект». Если хитин насекомого способен создать монстра, то… получается, он из монстра может создать человека?..

И вот здесь меня наконец осенило. Именно с помощью многоножек Хмуря хочет сбросить с себя облик ворона! Он проклял себя трансформацией в птицу, фактически заставил свое тело мутировать. И теперь пытался добиться обратной мутации! Если можно так выразиться, конечно…

Вот только в книге написано, что эффект сомнителен и непредсказуем. Хотя, судя по тому, что я уже имела удовольствие встречаться с человеческой формой моего фамильяра, у Дрейгона все получается.

Признаться… я бы удивилась, узнав, что у него хоть что-нибудь может не получиться. Дрейгон казался мне едва ли не всесильным. Ведь даже в облике ворона он был крайне опасен и способен на самую страшную магию.

Еще немного поразмыслив, я пришла к выводу, что не стану мешать Хмуре есть его многоножек и не буду давать ему знать о том, что разгадала эту загадку. В конце концов, он заслужил быть человеком, а не птицей. Да и птица из него, признаться, паршивая. Так что все к лучшему.

С этими мыслями я легла наконец спать, прижав к себе так много подушек, как могла. Да, я собрала их все – все, что были красиво разложены по креслам и диванам моих покоев. Перетащила их на постель, разбросала так, чтобы можно было сделать из них гнездо, и со спокойно душой уснула, полностью успокоенная тем, что теперь никакой засранец из приюта не утащит мое единственное сокровище, не обольет компотом, оставив меня на голой простыне… Теперь у меня этих сокровищ была целая кровать!

Но, как оказалось, отдыхать мне пришлось недолго.

Проснулась я от назойливого карканья прямо на ухо.

– Вставай, недоведьма. Просыпайся, хватит дрыхнуть, ты слюной уже всю постель закапала. Давай, шевелись!

Я лениво разлепила глаза, совершенно не понимая, что происходит, но быстро приходя в состояние утреннего бешенства.

А где, спрашивается, ласковое «просыпайся, милая, вставай, моя красивая»?

И пусть мне никто и никогда ничего подобного не говорил, но разочек-то можно было попробовать!

Осмотревшись по сторонам, я заметила своего огромного фамильяра, сидящего в изножье постели, и тут же, схватив первую попавшуюся подушку, кинула в него. Гадкая птица увернулась и снова села на кровать.

– Пришло письмо от дармоеда, – каркнул он, будто ничего и не произошло, бросив на кровать малюсенький конверт, кое-где словно подожженный огнем.

– Письмо? А как, интересно, Эйвин сумел бы его передать сюда? Да еще и так быстро? Всего сутки прошли с тех пор, как мы сюда прибыли. Какое письмо, что ты мне лапшу на уши вешаешь?

Вставать не хотелось катастрофически. Однако конверт я все же взяла, с удивлением вертя его в руках.

– Я оставил твоему домовому артефакт, – пожав крыльями, ответил ворон.