Умозрение философии

Алексей Черных Умозрение философии

Балладка о Сократе

Как достал тогда Сократ земляков,

Много умничал и всех поучал.

Был никто ему сказать не готов:

Поучайте, мол, своих паучат.

Не носил Сократ ни шляп, ни очков,

А без шляпы — что за интеллигент?

Мог он в глаз любому из земляков

Засветить легко, в единый момент.

Философия должна быть порой

С кулаками, как бывает добро.

Ну, а так он был по жизни герой,

Не копил ни злато, ни серебро.

Всем прекрасен был: и вежлив, и мил,

Говорил «пардон», давши в глаз.

Только часто и подолгу нудил,

Был как человек-мастер-класс.

Мог сказать, поскольку был башковит,

Что в Афинах — разложенье и ложь.

И вы думаете, он был убит

Лишь за то, что власть не ставил ни в грош?

Всех достал, кого сумел он достать,

Наказать его был каждый готов.

По суду решили — должен принять

То ль цикуту, то ли болиголов.

Философия из прочих наук

Умозрительнее и веселей.

Как в ней что докажешь без рук,

Без, пардон, кровавых соплей?

Но на каждого философа есть

Крючкотворы — и юрист и судья.

Было им, наверно, за честь

Прописать философу яд.

P.S.О, даже если б житель каждый

Афин Сократом был с утробы,

Собрание афи́нян важных

Толпою было всё равно бы.

* * *

Так жить нельзя! В разумности притворной,

С тоской в душе и холодом в крови,

Без юности, без веры животворной,

Без жгучих мук и счастия любви,

Без тихих слез и громкого веселья…

А. А. Голенищев-Кутузов

Так жить нельзя! О том всё время думать,

Как жить нельзя, а как, возможно, льзя.

Не пить вина с кумой и водки с кумом,

Искать повсюду смыслы бытия.

А их нам не найти без пития…

Так жить нельзя! За мудростью гоняться,

На сто ходов просчитывать шаги.

Любовью лишь как мукой наслаждаться

И млеть от безответности тоски,

Не видя счастья благостной руки.

Так жить нельзя! Без слёз и без веселья,

Но правильно — дни жизни проводить.

Не мчаться в танце с грацией газельей,

А грациозно свой баланс сводить,

И звон монетный больше дев любить.

Так жить нельзя! А как быть льзя, не знаю.

Но думаю, что подводить баланс

Возможно, даже водку потребляя

И дамам напеваючи романс,

Пиша с друзьями пульку в преферанс.

Так жить нельзя! Тоску в душе и холод

Расчётливости стоит согревать

Уразумением, что дух наш молод,

Пока душа желает танцевать…

Берусь сейчас всё это подсчитать.

* * *

Лишь слегка нахмурю брови я,

Падая в кровать.

Ночь, как натурфилософию,

Буду осмыслять.

Каждый вздох, минутку каждую

Прожитого дня

Оценить, понять возжажду я…

И забыть, гоня.

Ни к чему мне треволнения

Горькие о том

Что, по моему же мнению,

Я не сделал днём.

Днём и ночью жизни разные,

Ночью я — не я.

К чёрту глупости напрасные

Прожитого дня.

В этом натурфилософия

Жизненных проблем:

Выпил чаю, выпил кофию

И забыл… совсем.

* * *

О, сколько историй из жизни этой

Достойны развёрнутых сериалов

И многомилионных бюджетов,

А позже — премий и пьедесталов.

Но чаще жизнь состоит из моментов,

Из эпизодов, простых, но ёмких,

Более подходящих для коротких метров,

Требующих минимума денег на съёмку.

Особенно много таких эпизодов

Случалось на войне, где накал эмоций

Побуждал людей и огонь и воду

Проходить без указующих лоций.

Порою людей на вершине силы,

А иногда — на границе бессилья,

Ситуация за секунды вверх возносила,

Даруя святости крылья.

О прогрессе и улитках

Об обращении Иссы к улитке тихо ползти вверх по склону Фудзиямы, до самых высот оной

Нам врут: не только вверх улитки

Ползут по склонам Фудзиямы —

Они порой довольно прытко,

Глупя, соскальзывают в ямы;

Крадутся перпендикулярно

Бегущей на верха́ дороге.

Они — как будто биполярны,

Как есть же — просто брюхоноги.

Прогресс стал следствием ошибок

И проб — не глупого стремленья

Стай фудзиямовых улиток

Взбираться вверх до помраченья.

О коне императора Калигулы по кличке Порцеллиус (Поросёнок), переименованного позже в Инцитатуса (Быстроногого) и сделанного Калигулой сенатором Рима

Порою и конь обрастает статусом,

Когда Калигула — императором при нём.

Будучи Порцеллиусом, конь становится Инцитатусом —

То есть, из Поросёнка — Быстроногим конём.

Со временем его делают римским сенатором —

При Калигуле коню стать сенатором легко.

Это как работа престидижитатора:

Дунул, плюнул и уже — ого-го!

Мог этот конь стать со временем консулом,

Только Калигула помер, увы,

Чем непарнокопытного альфонса он

Бросил в лапы неблагосклонной судьбы.

Мораль такова: можешь быть ты сенатором

И даже негром преклонных годов,

Но лучше иметь под рукой престидижитатора,

Который и дунуть, и плюнуть готов.

* * *

Вечерняя пробка тянулась куда-то

За горизонт событий.

Сияла огнями, звенела матом,

Злобным и неприкрытым.

Сидельцы пробки эмоций излишки