Умри, богема!

– Ты снова про Клер? Знаешь, что я тебе скажу? – Тряпкина состроила такую гримасу, что мне захотелось ее ударить. – Поступай как знаешь. А я вернусь в Москву. Вот так. Не хочу, чтобы меня пристрелили или отравили, пока я рядом с тобой.

– Хорошо. Договорились.

Да, я так и сказала. И произнося это, я мысленно уже «гуглила» русскую переводчицу-парижанку. А что, пусть Тряпкина летит в Москву, а я останусь здесь, найму переводчицу, которая поможет мне в моих делах. Вот только я снова забыла, что у меня нет средств. Может, к Леве обратиться? Но так не хотелось. Так стыдно было отчего-то, когда я думала об этом. Мне хотелось, чтобы он прекратил воспринимать меня, как скопище проблем.

– В смысле? Хочешь сказать, что обойдешься без меня? Без знания языка? Ты что, самоубийца?

Короче, мы долго еще выясняли отношения, ругались, спорили, Марина пыталась доказать мне, что Клер вообще сняла этот огромный дом в Сен-Клу на один день, чтобы пустить нам пыль в глаза… Что они с дочерью нищие, как церковные мыши, и видят во мне источник обогащения – убив меня, они получат все мои деньги.

Быть может, мы разругались бы с Тряпкиной в пух и прах, если бы не звонок в дверь. Пришла мадам Жиро. Принесла нам два куска пирога с абрикосами. Залопотала что-то на французском, Тряпкина слушала и, поросятина такая, не переводила. И вдруг на чистом русском, специально для меня, конечно же, предложила ей поужинать вместе. Сказала, что готова купить хорошего сыра, вина, деликатесов, но с условием, что поужинать мы, русские, хотим у нее в квартире. Что нам, типа, хочется посмотреть на настоящую французскую квартиру, посмотреть, как живут парижане… И что квартира Миши явно не тянет на жилище истинного парижанина. Все это Марина повторила потом уже на французском, и я увидела, как мадам расплылась в улыбке.

– Да-да, конечно!

Получается, что она все-таки сдалась и решила выполнить часть моего плана, заключавшегося в том, чтобы, расположив мадам Жиро, выкупить у нее весь принадлежавший Мише, а может, и моему отцу, антиквариат.

Когда соседка ушла, я в недоумении посмотрела на подругу. Пошелестела подушечками пальцев, мол, а денежки где будем брать?

– Снимем с моих карт, – предложила она великодушно.

Мне оставалось только обнять ее и расцеловать.

– Марина. Ты – прелесть! – воскликнула я, в душе почему-то радуясь, что я не послушалась ее советов и все-таки сама, войдя в свои мобильные банки, заблокировала все свои карты. От греха подальше. И в который уже раз отругала себя за то, что, купив дорогущий телефон VERTU, так закружилась перед поездкой, что не успела проделать с ним все манипуляции, связанные с привязкой к нему своих карт.

13

Но радовалась я недолго. Марина оказалась жуткой скрягой, и тот сыр, что мы покупали в ближайшей лавке, был самым дешевым. Да и вино тоже.

Я делала страшные глаза, пыталась намекнуть подруге, что так дело не пойдет, надо бы потратиться, не скупиться. Неплохо было бы и икры купить, и рыбки дорогой, но Марина не слушала меня и с хозяйским видом выбирала все самое дешевое, даже печенье стоимостью в один евро!

Мы вышли из лавки на улицу, дождь еще продолжался, и я набросилась на мою подругу с обвинениями. Я злилась на нее так, что у меня даже кулаки сжимались!

– Я не пойду к ней с этим, поняла? Не хочу позориться! Сама ешь эту дешевку и пей эту дрянь!

Марина окатила меня таким презрением, что мне стало еще холоднее.

– Что, трудно, когда денег нет? – вдруг не выдержала она, чем сразу же выдала свое отношение ко мне, ставшей вдруг бедной, неплатежеспособной.

– Да, трудно. Зачем ты все это устроила? Этот цирк? Если у тебя нет денег, так и скажи, и я откажусь от этого визита к соседке. Зачем ты меня так унижаешь? Что я тебе сделала? По-моему, я всегда была добра к тебе, всегда помогала…

– Просто захотела, чтобы ты почувствовала, каково это – остаться без карточек и денег.

Ее искренность и цинизм просто ошеломили меня.

– Послушай, чего ты от меня хочешь? Чтобы я отказалась от наследства и вернулась в Москву?

– Да! Именно этого я и хочу!

– Но не ты ли сама радовалась, когда мы собирались сюда? Что-то я не припомню, чтобы ты была против нашей поездки.

– Я не знала, не понимала, чем это может тебе грозить…

Мы с ней снова стали препираться. Стояли, как две дуры, посреди улицы и ругались. Она снова принялась внушать мне, что Клер блефовала, когда принимала нас в роскошном доме, на самом деле они с дочерью – нищебродки, которые задумали убить меня, чтобы завладеть моим имуществом и деньгами.

– Но мы же можем обратиться к любому адвокату в Париже, который за деньги добудет нам информацию, чем владеет Клер с мужем и дочерью.

Конечно, я выпалила это, напрочь забыв, что у меня нет ни одного евро и даже рубля. Марина словно увидела, как эти мои тяжкие мысли проступили на моем лбу. И снова та усмешка, такая нехорошая, злая.

– Что, у тебя нет этих денег? Хорошо, тогда я позвоню Леве и попрошу его прислать их.