Умри, если сможешь (СИ)

— Разве что пару бутербродов с колбасой. Без изысков. С обычной, докторской. Накройте в моём кабинете, я скоро буду.

— Поняла! Уже бегу!

— Говори! — сказал Лапочкин, когда девушка скрылась за дверью палаты.

Стараясь ничего не упустить, Андрей пересказал события очередного вояжа в будущее. О военной карьере, ждущей его в этом самом будущем, он умолчал. Самолюбие заело. Он побоялся выставить себя дураком, если впоследствии окажется, что его две генеральские звезды на погонах окажутся такой же иллюзией, как его «мультик» и военное снаряжение при встрече с сыном.

— Странно, — призадумался Лапочкин. — Выходит, мы в открытую бомбим натовские базы, а штатовцы лишь возмущаются, да и то довольно вяло, насколько я понимаю.

— Вот и я о том же! — воскликнул Андрей и зашипел от боли. Забывшись, он попытался приподнять голову.

— Ладно, я понял. Кстати, новый чип как-то повлиял на твои провидческие способности?

Андрей проанализировал свои ощущения.

— Не знаю, связано это с ним, но картинка стала значительно чётче и даже запахи появились. К тому же есть ощущение, что увеличилась дальность. Больше нет привязки к Питеру.

— Хорошо. Очень хорошо… И было бы ещё лучше, если это влияние чипа. Это означало бы, что ты не уникум, с которым нам придётся носиться как с писаной торбой, — рассеянно отозвался Лапочкин, явно думающий о чём-то своём. — Если будет новая информация, сразу же сообщай.

Он повернулся к Ксении, бесшумно просочившейся в палату.

— Готово?

Девушка чуть было не выпалила: «Так точно, товарищ генерал!», но вовремя спохватилась.

— Да, Михаил Николаевич. Всё готово. Чай заварила, бутерброды настрогала… ой, извините! соорудила. Надеюсь, вам понравится.

Тем не менее Лапочкин заметил заминку и, правильно её расценив, бросил на неё укоризненный взгляд. В ответ девушка состроила ему такую умильную рожицу, что он всё же улыбнулся. Новенькая нравилась ему, хотя поначалу он не хотел брать её в штат, посчитав, что она слишком молода и неопытна.

Досье заставило его изменить мнение. Оно характеризовало Ксению Смирнову как подающего большие надежды агента. Вследствие молодости опыта у неё было маловато, но подготовка была на должном уровне. «Снайпер и дипломированная медсестра? Необычное сочетание», — усмехнулся он, прочитав список её умений. Лапочкина несколько смущала полученная девушкой инвалидность, но она никак не влияла на её физические качества, и он решил рискнуть.

В общем-то, решающую роль сыграла родословная Ксении, а именно её прапрадед Арсений Кузнецов, который в юности был пламенным революционером, за что царский режим сослал его в Сибирь на каторгу, причём в канун Октябрьской революции.

Дело было в том, что Арсений Кузнецов приходился двоюродным братом Матвею Лапочкину, его прапрадеду. Правда, это был единственный случай, когда суровый кагэбэшник пошёл против правил. Хотя тогда он был слишком мал и звали его не по отчеству, а "юлой[1] Николы" за редкую непоседливость, тем не менее он помнил, что старики дружили и, предаваясь воспоминаниям о славном прошлом, порассказали много того, чего никогда не напишут в учебниках истории. А ещё дядя Лёня очень любил его и, сокрушаясь, что у него одни лишь женщины в породе, задаривал его подарками. Особенно "юла Николы" любил кораблики, которые старик мастерил собственноручно; у Лапочкина до сих пор была цела созданная им флотилия. Бережно хранимые барки, бриги, бригантины, баркентины, шхуны, кечи и прочие парусные суда стояли на стеллажах в специально отведённой для них комнате. В юности, захваченный романтикой дальних странствий, он мечтал стать капитаном дальнего плавания и до сих пор жалел, что не последовал зову сердца.

— Идёмте, Ксения! Ничего если я ненадолго отвлеку вас от дел? — Лапочкин притворно вздохнул. — Теперь молодые и красивые не часто балуют меня своим вниманием.

«Ну-ну! Врите дальше, товарищ генерал», — внутренне ухмыльнулась девушка. Половина женского персонала госпиталя, свободного от брачных уз, вздыхала по недоступному вдовцу, а другая половина активно строила ему глазки, не оставляя мечты однажды его захомутать. Лапочкин это знал и был предельно осмотрителен в общении с женщинами, особенно с замужними, которые тоже не теряли надежды на его взаимность.

Стоило им выйти в коридор, и с лица Лапочкина слетело приветливое выражение. В полном молчании они дошли до кабинета, скрывающегося за неприметной, но бронебойной дверью в конце коридора.

— Хоук выжил? — спросил он, когда они зашли внутрь комнаты.

— Да, — кивнула девушка.

— Тогда готовьте операцию «Двойник». Бережёного бог бережёт.

— Так точно, товарищ генерал! — воскликнула Ксения, стоя в позе оловянного солдатика, а затем покосилась на стол. — Михаил Николаевич, вам чай с сахаром или без? — она виновато шмыгнула носом. — Извините, я новенькая, ещё не знаю ваших привычек.

— Молодёжь! Чему вас только учат. Вот в наше время контрразведка была на уровне, а сейчас сплошной детский сад, — проворчал Лапочкин, садясь за стол. — Ну, что стоишь? Почаёвничай со мной.

— Можно? — просияла девушка. — Ой не могу, субординация! — спохватилась она.