Умри ради меня

Асмат Дзабрати – один из самых малопримечательных людей из всех, с кем мне доводилось сталкиваться. К застолью он приезжает последним – мелкий, редеющие волосы, сальный взгляд кроличьих глазкок. Он входит тихо, но тут же становится центром всеобщего внимания. Пахан обладает властью, которая сама по себе никак не проявляется, но заметна по тому, как ведут себя рядом с ним другие. За ним ухаживают: помогают снять облезлое пальто, потом проводят его к стулу, подают бокал, а остальные гости тем временем исполняют затейливый танец почтительности, размещаясь вокруг него в соответствии с иерархией. Ближний круг состоит из Даши и других бригадиров, затем следует кордон телохранителей и рядовых бойцов, а за ними – жены и подружки. Оксана акулой лавирует между этими группами, не чувствуя себя уютно ни в одной из них, а я дрейфую по внешнему периметру среди надушенных, разодетых женщин, с улыбкой вслушиваясь в их разговоры и перемещаясь от одних к другим, как только начинаю подозревать, что от меня ждут чего-то большего, чем согласный кивок.

Стол накрыт в главной гостиной, которая обставлена с тяжелой пышностью. Доминирует подсвеченный портрет Даши в мужском домашнем смокинге, расслабленно сидящей с сигарой в руке. Напротив портрета, между высокими окнами, глядящими на проспект Стачек, стоит, капая на сервант, ледяная скульптура российского президента верхом на медведе. В дальнем конце комнаты официант в белом пиджаке и с перебинтованной головой подает напитки из бара с богатым ассортиментом. Я с некоторым запозданием узнаю в нем бандита, которого Оксана вырубила на складе. Его коллеги, разбирая напитки, подшучивают над ним и, похлопывая по плечу, смеются, что, мол, надо же быть таким идиотом, чтобы женщина отправила тебя в больницу.

Взяв у забинтованного бармена, который одаривает меня горестным взглядом, бокал латвийского розового шампанского, я ищу глазами Оксану. Она поглощена беседой с Дашей. Я не слышу, о чем они говорят, но замечаю лукавый огонек в Оксанином взгляде и Дашину ленивую, заговорщическую улыбку. Посмотрев в мою сторону, они разражаются хохотом, и меня подмывает запустить в них бокалом, но вместо этого я продолжаю потягивать сладкое ледяное вино.

Рядом материализуется Крис. На ней – элегантное платье из серого шифона, и она в нем – на фоне расфуфыренных дам купчинской братвы – словно мотылек среди светлячков.

– Какие они скучные! – полушепотом говорит она. – Не о чем даже поговорить. У них только три темы: шмотки, дети и как отвадить баб от их мужей.

– Боже мой.

– Вот именно. Боже мой. Они бесконечно талдычат, какая ленивая у них няня, как она только тем и занимается, что набивает пузо из холодильника и треплется по вотсапу с подружками, забивая на малыша Диму или малышку Настю, а потом они глядят на меня с жалостью, словно вспомнили о чем-то, и говорят: «Ах да, у тебя же нет детей. Но ведь будут, наверное, если встретишь нормального парня». Но я, конечно же, должна блюсти вежливость и подыгрывать им. Мне надо быть с ними милой, иначе Даша взбесится, но меня так и подмывает сказать: «Знаете что, суки? Никаких «нормальных мальчиков» не будет, так что идите и отсосите!»

Из уст Крис это – целая тирада.

– А ты уверена, что vorovskoy mir – это твое? – спрашиваю я.

– Я люблю Дашу, – отвечает она с усталой улыбкой, – а это – ее мир, так что, наверное, он должен быть и моим. Как ты познакомилась с Оксаной?

Я напрягаюсь. А вдруг Даша велела ей выудить из меня информацию? Я допиваю шампанское и смотрю Кристине прямо в глаза. У нее абсолютно простодушный взгляд, а мне настолько необходим союзник, что я уже почти готова рассказать ей всю правду.

Но я сдерживаюсь.

Хлопком в ладоши оповестив, что ужин подан, Даша лично провожает Пахана в столовую. Мы все размеренным шагом следуем за ними в изысканно декорированную комнату, где накрыт стол на двадцать персон. Из хрустальной люстры острыми пиками бьют радужные лучи, воздух густо насыщен ароматом лилий, а в центре стола, окруженный золотыми столовыми приборами и хрусталем, лежит – словно труп в морге – заливной осетр. Специальные карточки указывают, кому куда сесть, и этот протокол строго соблюдается. Пахан занимает почетное место, рядом с ним – Даша и еще один бригадир. По обе стороны от них – бойцы, а женщины кучкуются на другой стороне стола.

Оксану, которая в смокинге выглядит просто фантастически, усадили между двух бойцов, и я подмечаю ее гневный прищур, когда она понимает, что здесь она – не часть элиты. А если Оксана вдруг заподозрила, что ее не уважают, – я уже прекрасно знаю, чем это чревато. В ней что-то щелкает. Она одержима желанием восстановить контроль над ситуацией, и ради этого способна на самые злодейские поступки. Я наблюдаю, как один из мужчин пытается заговорить с ней и как он наталкивается на ледяной игнор. «Даже не пытайся», – сказала бы я ему, обратись он ко мне за советом. В ее теперешнем настроении это пустой номер.