Умри Стоя! Родина

- Лучевое орбитальное…? Боже мой, да они, похоже, в отчаянии, раз такие сказки в ход пошли. На орбите уже лет двадцать не летает ничего размером крупнее футбольного мяча. Все эти адские пушки давно превращены в миллионы тонн космического мусора.

- Так у них нет рычагов давления на вас?

- Кой-какие есть, конечно, но точно не орбитальные. Как ни крути, это, всё-таки, Союз, с его армией и флотом. Межконтиненталка до нас не долетит – кругом враги, а вот перебросить сюда ДРГ и точечно нагадить они могут. Причём, столько раз, сколько понадобится для достижения конечного результата.

- Опасаетесь, что они примут решение ликвидировать вас?

- Разумеется. Я ведь не идиот и отлично понимаю, какие перспективы у нашего проекта. Я понимал это, когда соглашался сотрудничать, и понимаю, что нужно делать, чтобы эти перспективы из мрачных превратились в радужные, - обратил Крайчек раскрытые ладони к небесам, лучезарно улыбаясь.

- Значит, вся база построена на деньги Союза, а не в складчину с вашими сослуживцами?

- Её возвели за четыре месяца. Мы лишь кое-что добавили, перебравшись сюда. Так, по мелочи: эхолокационную станцию, батарею ПВО, несколько разведывательных и штурмовых беспилотников, ракеты с ЭМИ-начинкой… – всё то, в чём нам было отказано.

- И контрразведка это допустила?

- А что им оставалось? Сравнять всё с землёй? Они считают себя чрезвычайно умными, виртуозными манипуляторами. Думают, что могут контролировать любого, создавая иллюзию относительной свободы, тянут за ниточки, - изобразил Крайчек руками кукловода, управляющего марионеткой. – И я иногда им подчиняюсь, дёргаю руками и ногами, послушно открываю рот.

- Но при этом не забываете вести собственную игру.

- Именно. И чем дольше мне удастся это делать, тем более подготовленными мы подойдём к схватке.

- К схватке с Союзом? – уточнил Глеб скептически.

- Не утрируй. Что для тебя Союз? Циклопический монстр с огромной дубиной, готовый прихлопнуть любого, как муху? Возможно. Но у этого монстра шизофрения, - покрутил Крайчек пальцем у виска, - голоса в голове, и он не понимает, кого слушать. Союз лихорадит, в высшем командовании разброд и шатание. Множество структур соревнуются, чьё влияние больше, тянут одеяло на себя и давно перевели фокус с главных целей государства на свои мелочные локальные задачки. Контрразведка может хоть обосраться, доказывая, что наша база под моим командованием опасна и нежелательна, но для Генштаба мы – капля в море проблем, и на все эти проблемы нужно выделять ресурсы, которых катастрофически не хватает. Что они сделают такого, чего мы не сможем пережить? Отправят бомбардировщики, высадят морской десант в Австралии? Не смеши. Генералы в золочёных мундирах ради нас даже завтрака не прервут.

- Надеюсь, что вы правы.

- Поверь, я кое-что повидал за свою жизнь, и знаю, о чём говорю.

- А в своём окружении вы уверены? Опасность не может исходить изнутри?

- Конечно, может. Ландау не просто так два дня тут ошивался. Он успел «проанкетировать» с полсотни моих людей, и, возможно, некоторые из них уже не мои. Но списки есть, и меры для выявления возможных агентов уже приняты.

- Я в списках?

- Зачем? Ты ведь только что всё выложил как на духу. И, - указал Крайчек на Глеба пальцем, - это было чертовски верное решение. Но другого я от тебя и не ждал. Нужно быть полным кретином, чтобы верить обещаниям двуличных тварей из контрразведки. А ты не таков.

- Почему вы не поставили меня в известность о настоящей цели мисси, а доверили эту информацию Волковой?

Крайчек вздохнул и откинулся на спинку кресла:

- Знаешь, что написано в твоей анкете напротив «Степень благонадёжности»? Там написано: «Слабо предсказуемая». Знаешь, кто дал тебе такую характеристику? Я дал её. Твоя голова устроена иначе, чем у подавляющего большинства военных. Для них существуют незыблемые постулаты, которым нужно лишь следовать. Не анализировать, не сравнивать, не ставить под сомнение, а тупо следовать. Каждый штурмовик знает текст присяги наизусть, но почти никто из них никогда не задумывался над сутью её слов. Присяга для них – клятва верности Союзу, и только. Для них присяга и приказ - две ипостаси одной сущности, которые попросту неспособны вступать в противоречие. Но не для тебя.

- Сейчас речь не о присяге. Это перевёрнутая страница моей жизни, как и вашей. Цезий так цезий, - развёл Глеб руками. – Но то, что я был оставлен в неведении, поставило под удар меня и моё звено. Мы могли случайно уничтожить этот контейнер, и вернулись бы ходячими трупами. Волкова знала, что в нём?

- Нет.

- А что она знала?

- Лишь то, что на территории поместья находится ценный груз и его нужно вывезти неповреждённым.

- То же самое вы могли бы поручить и мне.

- И отвечать на кучу твоих вопросов? Я сам не был уверен на счёт содержимого, только предполагал.

- Так бы и приказали.

- Однажды я приказал тебе уничтожить изменника, а ты убил четырёх Палачей!

- Этого бы не произошло, не будь тот приказ набит враньём под самую завязку. Ложь есть ложь, во имя чего бы она ни произносилась. И недосказанность ничем не лучше.