Унаи Эмери. Маэстро

В Андалусии Банега наслаждался, играя «на вторых ролях» – прикрывая сзади то Карлоса Бакку, то Кевина Гамейро – еще одного игрока, с которым Унаи также поддерживал отношения «любви и ненависти» в течение нескольких месяцев, пока использовал его в роли простого джокера. Будучи застенчивым, француз молчал и делал то, что требовал тренер: прессинговал, принимал передачи и бил по воротам. «Четвертьфинал Лиги Европы, домашний матч против «Бильбао», серия пенальти. У Кевина свело ноги, он едва может ходить. Унаи смотрит на него и говорит: «Ты будешь пятым, и благодаря тебе мы выиграем». Он был абсолютно уверен в игроке, его способности забивать – особенно с пенальти. Так и получилось: Кевин пробил в «девятку», – вспоминает Колодзейчак. Имея 29 забитых голов за сезон во всех матчах в течение последнего сезона, проведенного в «Севилье», Гамейро каждый уикенд вдохновлял Biris Norte – группу ультрас «Севильи», располагающуюся позади северных ворот. «Они часто скандировали «Га-мей-ро», он был сверхпопулярным у фанатов», – присоединяется к сказанному Лубьер. Эмери также постоянно обращал на него внимание и в частных беседах не уставал подчеркивать, что тот «вскоре сможет поиграть за какую-нибудь французскую команду», что и случилось. Аналогичная ситуация сложилась с Банегой, подписавшим летом 2016-го контракт с «Интером». Он уезжал, и Унаи хотел быть уверен, что Эвер вернется в «Севилью». Они проговорили за кофе дома у Банеги несколько часов и поклялись сделать все, чтобы вновь выиграть Лигу Европы», – рассказывает Игор. Поэтому когда Банега, расстроенный, злой, вернулся на поле после перерыва в полуфинальной игре с «Шахтером», Эмери взял инициативу на себя. «Мы ушли на перерыв со счетом 1:1. Эвер был настроен негативно, и я позвал его в свой кабинет. Мы говорили пару минут с глазу на глаз. Я сказал ему, что он нужен нам, что он – маяк для «Севильи». В это время Хуан Карлос Карседо подбадривал в раздевалке других парней. Ни у кого это не вызвало беспокойства: по словам Коке, Мистер очень любил Банегу, а тот так же сильно любил тренера. Эмери относился к нему как к сыну и переживал за него так, как обычно переживают за ребенка. Иногда оба слишком увлекались, возражая друг другу во время тренировок, но потом всегда мирились». Звуки льющейся воды подсказывали, что после таких моментов аргентинец прятался в душевой, туалете или просто раздевалке, чтобы не показывать свои слезы. «Да, конечно, слезы были! Во время наших с ним споров я видел, что у него есть основания говорить то-то и то-то. Он помог мне вырасти в профессиональном плане и как человеку. Не знаю, как я могу отблагодарить его сегодня за все это – терпение и желание понять меня». В знак благодарности центральный полузащитник «делал на поле такие вещи, которые не мог делать ни один другой игрок. Он был мотором «Севильи», и его отсутствие в те периоды, когда он уезжал или находился на скамейке запасных, было заметно. Он придавал игре смысл», – восхищается своим товарищем Коке, добавляя, что «благодарность Эвера – уникальна, только те, кто играл с ним в одной команде, знают, что это такое».