Unapologetic apathy (СИ)

Зажигаю свечи, стоящие на её теле, и от одной из них зажигаю мягкую свечу с теплым воском. Идей никаких, одни желания. И никакого желания комментировать свои действия.

Целую её губы, целую скулу, опускаюсь ниже, до шеи, и везде оставляю после своих прикосновений капли теплого воска. Он растекается по её лицу, чуть не заливает глаз, но я останавливаю его, и снова целую Ану, перемещая воск на её шею. Будто я соблазняю её, а не использую, не хочу изнасиловать… Господи, дай же мне сил.

Но ведь и она меня хочет, хочет близости со мной, это не является насилием?

— К чёрту это всё, — одним слишком резким движением захлопываю ноутбук и чуть ли не швыряю его на кухонную тумбу, вслед за ним — свечи, абсолютно не переживая о том, что могу обжечься или что-то испачкать. — Я слишком хочу тебя, чтобы тянуть или делить даже с игрушками. Это невозможно.

— Мистер Грей…

— Мне плевать!

Эта девчонка пробуждает во мне зверя, которого я почти не знаю, которого не пробуждала во мне моя жена или продажные девки. Она творит со мной что-то.

Она мой ночной кошмар.

— К чёрту всё, блять, к чёрту всё, Анастейша!

А девочка и не возражает, игнорирует дискомфорт кухонной плитки с подогревом, игнорирует своё самочувствие, своё положение, игнорирует всё на свете, крепко схватив меня за щеки и целуя так, будто она отдает мне всю себя, но с условием, что я отвечу ей.

И я отвечаю ей тем же.

И я, впервые в своей жизни, занимаюсь любовью на полу кухни. Впервые в своей жизни занимаюсь любовью не с Анисой.

И не испытываю ничего, кроме наслаждения, удовольствия и желания заботиться о моей партнерше.

Блядство.

***

Ана тихо посапывает, свернувшись клубочком рядом со мной на постели, и я не могу перестать смотреть на неё. Хорошая крошка… Она вела себя так, как я действительно хотел, но не говорил ей. Она кончала, смотря мне в глаза, она называла меня по имени, находясь на пике наслаждения, и она расцарапала мне всю спину. Будто мы сраные любовники, а не маньяк и жертва, ненавидящие друг друга.

По крайней мере, я должен её ненавидеть, как и должна она.

«С ней нужно что-то делать».

«Что именно, сэр?»

«Избавиться».

«Полностью?»

«Я не знаю, Тейлор. Реши это после моего дня рождения».

Отключаю телефон, опускаюсь ниже на постели, и девочка тут же обнимает меня за ногу, удобно для неё устроив голову на моём бедре.

Она привязана ко мне. Намертво.

Будь я проклят, но я не знаю, что мне делать.

Одна половина меня желает в очередной раз заняться с ней любовью, а другая хочет подвесить её за груди к потолку и долго пытать, желая отомстить. Отомстить Ани, отомстить Ане, отомстить этому сраному миру!

Но побеждает голос разума, не смотря на попытку соплежуя романтика вырваться: невесомо целую её в лоб и выхожу из комнаты, желая только поскорее набраться и не проснуться. Но я не настолько удачливый ублюдок.

Мне просто нужен перерыв. Точно. Немного отдохнуть от моей куколки.

Моя. Кукла.

Комментарий к

этакое напоминание вам, что автор жив, и не надо тыкать в него палочкой.

я не знаю ничего о проде. я не знаю. у меня действительно нет времени. простите. но всё когда-нибудь да будет!

========== Часть 11 ==========

— Кристиан, мне больно…

Рука замирает над красно-синей грудью Аны, туго затянутой двумя ремнями, меня будто бьет током, приводящим в себя.

Если бы она не назвала моё имя, я бы даже не услышал её. Боже милостивый, что я делаю…

— Что ты сказала?

— Мне очень больно, — маленькие слезинки бегут по щекам Аны, но она тут же пытается их вытереть о свои плечи. — Простите. Я не хотела.

— Иди ко мне, куколка, — распускаю ремни, снимаю девочку с крюка и осторожно беру на руки. — Успокойся. Вот так. Всё хорошо, — целую соленые от слёз щеки, укладывая на постель Анастейшу, и сам забираюсь позади неё, укачивая.

— Сколько я уже у вас, мистер Грей?

— Около двух месяцев.

— Ясно.

Куколка всхлипывает, но прижимается ближе ко мне. Будто самое необходимое ей — я, а не покой от меня.

— Знаешь, у меня завтра день рождения, — зачем-то делюсь этой информацией с Аной, и она замирает в моих руках. — Ненавижу этот день. Я потерял всё.

— Ваш сын и Она… В ваш день рождения?

— Да, куколка. Представляешь?

«Она».

Ана ненавидит Анису сильнее меня. Надо же.

— Мне очень жаль. Вы очень любили сына…

— Сына я до сих пор люблю больше всех на земле. И Лео Джи обожал меня, папа для него был всем. Маму не слушался никогда. Он был моим смыслом жизни.

— Он был похож на вас?

— Нет, знаешь. Голубые глазки и светлые, прямые волосы. Может, только моей кривой улыбкой, был похож на меня, от Ани я не видел в нём ничего. Она была такой же как ты, только кожа чуть темнее, другой цвет глаз, больше грудь… Но вы до боли похожи.

— И она не любила вас.

— Скорее всего.

— А я люблю.

Я ждал этих слов, откровенно говоря. Но почему-то только сейчас я осознаю всё то, что я натворил.

Прелестная куколка в моих руках покрыта синяками и шрамами, и за каждый мне хочется молить у неё прощения, шепча ей, что я люблю её, именно её, какой бы она ни была, лишь бы была моей, всегда.

— Я монстр, Ана.

— Вы несчастный человек, которого жизнь сломала в лучший день вашей жизни.