Unapologetic apathy (СИ)

Милые кружевные трусики летят к чёрту, ширинка моих брюк свистит, и рядом со мной снова нет резинок, но ноющий от желания член, почти ощущающий тепло и влажность девочки, лежащей перед ним, просто не позволит мне пойти искать их в игровой.

Из последних сил избавляюсь от остатков одежды и опускаюсь на постель, нависая над моей Аной. Её смазка стекает по заднице, она предвкушает меня, жаждет, как последняя шлюха… Да и я мало чем отличаюсь от неё, когда беру член в руку и об её бедро вытираю собственную смазку.

Ты обещал ей, что секс принесет удовольствие, Грей.

Медленно вхожу в неё, растягивая, позволяя привыкнуть, и Ана кивает, закусывая губы и закатывая глаза от удовольствия.

— Тебе хорошо, девочка?

— Да, сэр. Очень…

— Никогда не скрывай звуков.

Мне нравится Ана. Она слушается меня беспрекословно. Поэтому когда я резко и глубоко вхожу в неё, она действительно громко кричит, цепляясь за постель.

— Ты моя, Ана.

— Да, сэр!

— Ты полностью принадлежишь мне. Ты помнишь это?

— Я ваша игрушка, мистер Грей… Ах!

— Я делаю с тобой то, что я хочу.

— Мистер Грей… Да, пожалуйста!

Миссионерская поза так хороша для пыток клитора, но у меня даже рука не поднимается сделать ей больно сейчас. Вообще не поднимается. Я не хочу боли для этой крошки, громко постанывающей от каждого моего движения.

Всё-таки не выдерживаю и касаюсь её клитора, но лишь лаская, отчего он тут же твердеет и начинает пульсировать, желая более быстрых движений, желая мгновенной разрядки.

А я и не отказываю хорошей девочке, не меняя своего ритма и не переставая массировать её клитор.

— О, боже… О, боже! Мистер Грей! — Ана широко распахивает свои глаза, не в силах осознать это странное удовольствие, что зарождается внизу её живота, а затем и взрывается, разливаясь по телу теплом и легкими конвульсиями.

На моих руках следы от её ногтей, надо же.

Не могу остановиться, не могу выйти из этой узкой и такой влажной девочки, но мой собственный оргазм совсем близко, и я просто должен, если не хочу проблем.

Дергаю Ану вверх, а сам перекатываюсь на спину. Она с интересом смотрит на меня, я киваю на свой член, и она осторожно обхватывает его, вылизывая головку и нерешительно водит рукой.

— Умница. Возьми его в рот и просто пососи. Никаких зубов, Ана!

— Да, сэр.

Несколько незамысловатых движений рта вместе с языком, и я удовлетворенно рычу, прижимая её голову к себе, кончая ей в рот.

Почти моё желание. О, да!

— Можешь не глотать.

Ана выпрямляется и смотрит на меня, будто хочет ещё, ждет нового указания, а я не могу оторвать взгляд от спермы, стекающей по её подбородку. Горячая сука. Снова. Мой фетиш.

— Хорошая девочка.

— Спасибо, сэр, — она радостно улыбается и облизывает свои губы, отчего член дергается, без перерыва готовый ко второму разу.

— Хочешь ещё?

— Да… Очень…

— Маленькая, ненасытная детка. Чуть позже.

Самый неправильный «синдром» в моей жизни. Я безгранично глупо потокаю собственным слабостям, прекрасно их осознавая. Будто сам влюбляюсь в эту хорошую девочку, которая лежит в моих ногах, а я поглаживаю её по волосам.

========== Часть 7 ==========

— Папочка, спаси нас, пожалуйста, — голос сына не дрожит, он даже не плачет, спокойно смотрит в камеру, будто прямо мне в душу.

Эти ублюдки разбили нос ребенку. Они били его.

— А если ты не веришь, что мы серьезно, то мы можем выслать тебе пальчик твоей симпатичной жёнушки. Какой хочешь, Грей? Хочешь безымянный, с колечком? — камера переключается на так же привязанную к стулу Анису, и один из ублюдков хватает её за руку, нанося ножом глубокую рану у пальца. Чуть сильнее надавить, и… Она визжит, на фоне визжит сын, «Мамочка! Не трогай её! Мама!», но резко замолкает и малыш, и сама Ани, плевав на себя, когда один из похитителей вырубает Лео.

— Двадцать миллионов долларов. Завтра. Адрес сообщим тебе позже. Или твоя семейка не стоит этих денег, Грей?

Моя семья стоила всех моих денег, но десять лет назад я просто не мог достать такую сумму за сутки, у меня её не было. Всё было в компании, в обороте.

Я просто не мог.

И он знал это.

***

Еле сдерживаю себя, чтобы не зарыдать в голос, когда просыпаюсь в своей постели в холодном поту и со свежими воспоминаниями, никак не выходящими из головы.

Блять, снова. Как и каждый год.

Десять лет прошло, а я до сих пор не могу отпустить. Не могу простить. Помню всё поминутно. И мне не легче, время нихера не лечит.

Сука.

— Я хочу, чтобы через пятнадцать минут ты ждала меня на коленях в игровой. В образе, — почти кричу на сонную Ану, которую пришлось растолкать, и выхожу из комнаты, напоследок бросая своё главное желание. — И побрейся, наконец. Бритва в ванной явно не для твоих вен.

Господи, как давно я не испытывал такой ярости.

— Сука! Я ненавижу тебя!

Портрет Анисы с моего стола летит в стену, рамка разбивается на миллион осколков, а грохот «отрезвляет» меня.

Моя Ани. Нельзя. Я люблю её.

— Я люблю. Я люблю тебя, прости, люблю! — режу руки, со второго раза хватая фото с пола, и стряхиваю с него остатки рамки. — Прости. Люблю. Люблю тебя, Ани, я так люблю тебя… — пальцами поглаживаю идеальную улыбку на фото и опускаю его на стол.