Ундина

– Не знаю, право, – сказала старуха, – а всё же как-то жутко становится, как подумаешь, что на веки вечные ты отрезан от других людей, даже если никогда не видел и не знавал их!

– Тогда бы ты остался у нас, остался у нас! – тихонько нараспев промурлыкала Ундина и ещё теснее прильнула к Хульдбранду. Но он весь был погружён в дивные и сокровенные видения, возникшие в его душе. С последними словами священника мир, лежащий за лесным ручьём, стал отступать всё дальше, становился всё более смутным и неясным, а цветущий остров, где он жил, всё ярче зеленел и улыбался, овладевая его душой. Невеста представала пламенеющей розой этого маленького клочка земли, да и всего света, священник был под рукой. А тут ещё хозяйка бросила на девушку сердитый взгляд за то, что та в присутствии духовного лица так тесно прижалась к любимому, и, казалось, вот-вот на неё обрушится новый поток докучливых слов и упрёков. И тогда рыцарь обернулся к священнику и молвил, неожиданно для самого себя:

– Перед вами нареченные, достопочтенный отец, и если эта девушка и добрые эти старики согласны, обвенчайте нас сегодня же вечером!

Старики не могли опомниться от изумления. Они, правда, уже кое-что примечали, но никогда не высказывали вслух, и теперь, когда рыцарь сам произнёс эти слова, они показались им чем-то новым и неслыханным. Ундина вдруг стала совсем серьёзной и задумалась, устремив взгляд в землю, меж тем как священник принялся расспрашивать более подробно обо всех обстоятельствах и осведомился у стариков об их согласии. Потолковав о том о сём, они объяснились наконец начистоту; хозяйка отправилась готовить молодым спальню и извлечь из сундука свячёные венчальные свечи, которые давно уже были припрятаны у неё для такого торжества. Рыцарь же возился со своей золотой цепью, стараясь отъединить от неё два кольца, чтобы обменяться ими с невестой. Но она, заметив это, очнулась от своего глубокого раздумья и сказала:

– О нет! Не такой уж нищей отпустили меня на все четыре стороны мои родители; они, как видно, давно уже предчувствовали, что когда-нибудь настанет такой вечер!

Она быстро вышла за дверь и тотчас же вернулась с двумя драгоценными кольцами; одно она протянула жениху, другое оставила себе. Старый рыбак был вне себя от изумления, а старуха, в эту минуту вошедшая в комнату, – и того более: они ведь никогда не видели у девушки этих драгоценностей.

– Мои родители, – сказала Ундина, – зашили эти вещицы в нарядное платьице, которое было на мне, когда я пришла к вам. И они же запретили мне хотя бы единым словом обмолвиться об этом до самого вечера моей свадьбы. Ну вот, я извлекла их потихоньку и спрятала до сегодняшнего дня.

Священник прервал дальнейшие расспросы и возгласы удивления; он зажёг и поставил на стол венчальные свечи и велел жениху и невесте подойти. Короткими торжественными словами он соединил их, старики благословили молодых, и юная невеста задумчиво и с лёгкой дрожью склонилась на плечо рыцаря. И тут вдруг священник молвил:

– Какие вы, право, чудны^́е люди! Что ж вы толковали мне, что вы одни здесь на острове? Всё время, пока я совершал обряд, в окно напротив меня глядел внушительного вида высокий человек в белом плаще. Он, должно быть, всё ещё стоит у двери, если вы пожелаете пригласить его в дом.

– Упаси боже! – сказала хозяйка, вздрогнув, старик молча покачал головой, а Хульдбранд бросился к окну. Ему и самому показалось, будто он видит белую голову, которая сразу же скрылась в темноте. Он убедил священника, что тому всё это почудилось, и все дружно уселись за стол.

Глава седьмая О том, что случилось потом в свадебный вечер

До и во время венчания Ундина вела себя тихо и благонравно; зато теперь все диковинные и дерзкие причуды, клокотавшие в ней, словно бы с силой выплеснулись наружу. Она донимала своими выходками жениха, родителей и даже высокочтимого пастыря, когда же хозяйка дома попыталась одёрнуть девушку, рыцарь остановил её, с серьёзным видом напомнив ей, что Ундина – его жена. Между тем ему и самому было не по себе от ребячества Ундины; но ничего тут было не поделать – ни знаки, ни покашливание, ни укоризненные слова не помогали. Всякий раз, как новобрачная замечала недовольство своего любимого, – а это было не однажды, – она, притихнув, подсаживалась к нему, гладила его, улыбалась, шептала ему что-то на ухо, и хмурое чело его прояснялось. Но сразу же какая-нибудь взбалмошная выходка увлекала её, и вновь начиналась всё та же шутовская возня, ещё хуже прежнего. Наконец священник молвил очень серьёзным и вместе с тем дружеским тоном:

– Моё милое юное дитя, хоть на тебя и нельзя смотреть без восхищения, однако подумай всё же о том, как бы вовремя настроить свою душу в лад с душой твоего избранника.

– Душа? – рассмеялась в ответ Ундина. – Это звучит красиво и для большинства людей служит, быть может, поучительным и полезным уроком. Ну а если у кого и вовсе нет души – скажите на милость, как же её настроить? Со мной вот именно так и обстоит!