Ундина

— Да? — Оксана с отвращением взглянула на нарядные юбочки цветной капусты и отталкивающую, на вид, рыбную котлету. Она давно привыкла, что все недовольные Надей, высказывают ей свои претензии и обреченно приготовилась выслушать традиционный женский невразумительный, но крайне эмоциональный рассказ о неинтересных склоках среди сотрудников, которые отлетали от Нади, как морская пена от лайнера.

— Велено было сократить расходы, а она решила сократить … тебя. — Казалось ей не удаётся справится с ликующей улыбкой. Секретарша сладострастно пожирала взглядом расстроенное лицо Оксаны, как некоторые наслаждаются гримасой чужого оргазма.

Оксана тупо смотрела на тонкую девичью кисть, неспешно помешивающую чай ложечкой. Мерный звон металла о края чашки стал оглушительным как гром. Не в силах есть, Оксана одним глотком проглотила кофе и, не прощаясь, понесла свой обед к тележке с грязной посудой.

Боль от удара была слишком велика, чтобы вместить ее всю разом. Несколько шагов она прошла на негнущихся ногах, потом сильное сердцебиение заставило опереться об стену. Единственная возможность это вынести- было немедленное действие, но никаких мыслей в отчаянно пульсировавшую от боли голову не приходило. Она подняла выпавший из рук кошелёк и потеряла равновесие. Издалека послышались взволнованные голоса и чьи-то тёплые руки бережно потащили ее и уложили на что-то мягкое.

***

— Матушка к себе на базу зовет. Поехали на выходные? — Была мила и приветлива, как всегда, Надя.

— Чего делать?

— Там место такое… Как объяснить. Энергетическое что ли. Подпитываешься силой от гор. Поехали! Чего дома киснуть! Такая погода! Или на несколько дней. Я тебе отпуск дам. Отдохнешь.

— Ну ладно. — Неохотно поддалась Оксана. В отпуск все-таки хотелось.

Мать Нади была невероятно деятельная женщина, с лицом и телом, высохшей от непомерной нагрузки клячи. Каждый божий день она просто неслась с утра во весь опор по миру, хватаясь за любую работу, попадавшуюся на пути. Оксана в детстве очень сильно завидовала, что у подруги такая трудолюбивая и заботливая родительница, но повзрослев осознала, что в этой опеке много изнуряющего чувства долга и нет ни капли человеческого тепла. Столкнувшись однажды, она стала безошибочно видеть это в других семьях, где женщина выращивает малознакомых людей и истово служит домашнему очагу.

Сразу появились новые знакомства среди отдыхающих: пара девушек-студенток подошли сами- их родители дружили в юности с матерью Нади. Потом незаметно прибился меланхоличный парень, похожий на манекенщика, которому родители сбагрили брата-школьника, прежде чем уйти в шашлычно-пивной загул.

К вечеру возникла Маша-неутомимая затейница, шутница и болтунья. Несмотря на некрасивое лицо и голос, она сразу стала эпицентром веселья. Как-то сразу оказалось, что она через кого-то со всеми имеет общих знакомых и даже родственников, и приехав отдыхать в одиночестве, через пару часов она знала решительно всех. Вечером в баре Маша со многими уже чокалась и везде, где она бывала, раздавшись взрывы хохота. Наступление темноты приготовило еще один сюрприз- превращение Маши. Стали не так заметны ее большой нос и прыщи, мышиного цвета волосы окрасили блики от дискошара, и она смело вышла на танцпол, поражая согласованностью и изяществом движений каждого мышечного волокна. На юных, не умеющих лгать, лицах модельного парня и подружек- студенток отобразилось обожание.

Восхищенная Надя уже повторяла ее шуточки. Даже Оксана нашла в Маше достойного собутыльника. Перепить ее было невозможно, хотя она совсем не закусывала. Разноцветных коктейли один за другим поднимали градус веселья и Оксане впервые не было стыдно за количество выпитого. Все происходило так легко и весело, что не могло быть неправильно. Очнулась она рано утром на кровати в одежде и, даже, в обуви. Рассвет уже решительно заглянул в окна, но разбудил Оксану не он, а жутчайшая головная боль. Рядом с кроватью стоял большой пластмассовый таз, заботливо подставленный Надей, хотя он не пригодился. Уже очень давно она не испытывала такого жуткого похмелья и никак не могла придти в себя.

Оксана не помнила окончание вечера, только мрачный сон с неизменными поисками неизвестно чего в сопровождении черной фигуры, ставшей постоянным спутником. В памяти осталось только увлекательное преследование визжавшей и отбивавшейся девицы со всклокоченными волосами и нарастающий голод, который только усиливался после каждого глотка девичьей крови и плоти.

— Маша уехала. Ничего не сказала. — Сообщила за завтраком непривычно задумчивая Надя.

— Может отсыпается после вчерашнего. — Ответила Оксана, не глядя на подругу. И, на всякий случай, в тарелку.

— Странно. Может обидел кто. У нее еще два дня было проплачено.

— У богатых свои причуды. — Уклончиво ответила Оксана, едва поборов приступ тошноты от воспоминания, как теплая кровь заполняет ей рот, в таком живом и яростном сновидении.

***