Унесенная скандинавским ветром

– Не в твоей одежде, – бросил он, вернувшись от входной двери со своим мобильным в руках. Он нажимал на экран своего гаджета, но никакой реакции не последовало. – Нет, у меня тоже связи нет. Что ж…

Халмар положил телефон на стол и сел обратно на то кресло, с которого вставал.

– Подождем час-другой. Возможно, нам повезет и связь восстановят. Пьем чай.

– Пьем чай, – эхом ответила ему.

Повисла пауза. Мы оба сделали несколько глотков обжигающей жидкости.

– Как тебе спалось? – голос Халмара разрезал тишину.

– Тихо, – коротко улыбнулась. – А тебе?

Вопрос на вопрос. Пусть отвечает. Я не ждала особенных откровений, однако, судя по всему, преграды между нами были все еще сломаны – Халмар больше не отдалялся от меня и не отгораживался.

– Я очень давно ни с кем не спал. Мне было очень приятно тебя обнимать. Ты постоянно мерзнешь и очень мило прижимаешься во сне в поисках источника тепла.

– А ты можешь быть добрым, – констатировала я с сожалением.

– Почему ты решила, что я злой?

– Нелюдимый.

Он повертел кружку на столе.

– Я не привык к людям. Мне редко с кем интересно.

– Море лучше?

Он кивнул:

– Море лучше.

– Расскажи мне он нем.

– Ты же столько читала.

– Читала, но не видела. А ты видел.

Мы смотрели друг на друга без улыбки. Это был обычный разговор. Обычный разговор двух самоубийц, которые через несколько часов подпишут контракт об этом.

– Я хочу показать тебе его. Может быть поначалу ты немного испугаешься. А потом…

– Потом?

– Или полюбишь на всю жизнь или возненавидишь.

Мне было холодно сидеть одной. Какого черта? Это мои последние часы. Если повезет – дни. Я хочу делать только то, что хочется. А сейчас больше всего на свете мне необходимо человеческое тепло. Его тепло…

Я подошла к нему, поставила свою кружку рядом с его кружкой и села к нему на колено, украла короткий поцелуй, в котором не получила отказа. Уткнула лоб в его висок. Халмар обнял меня за талию. Я попросила:

– Расскажи о вашем первом знакомстве. Я хочу узнать его и увидеть твоими глазами.

– Ты и вправду…

– Да. Рассказывай уже, я слушаю.

Он поцеловал меня в плечо и негромко, неспешно стал рассказывать. Свои детские воспоминания. Как дед привез его в порт. Первая яхта… Первый взрослый выход в море. Первый раз оказался за бортом. Было лето и все же вода холодная. Ганнар смеялся над юношеской неловкостью внука, а тот хотел доказать, что на что-то способен. Мы проговорили больше часа, а может быть и больше. Уже переместились на диван, где Халмар полусидел, а я обнимала его, будто бы мы уже много лет были вместе.

Удивительное дело. Согласившись расстаться с жизнью, я с ней познакомилась. С Ерохиным у нас не было подобных моментов. Если мне хотелось нежности – он смотрел телевизор. Стоило обнять, он вставал и отправлялся к холодильнику за пивом. По дороге ругался с моей мамой, возвращался и отправлял меня к детям. Его раздражало в них все. Крики, смех, даже обычное дыхание.

– А теперь ты расскажи мне, как это любить море и жить без него. Я хочу узнать тебя, Вера. Расскажи о себе и о своих дочерях.

– Они и бабушка – это мое богатство. И моя жизнь.

Я рассказала о детстве без отца. Халмару заменил отца дедушка. У меня не было ни того, ни другого. Постоянные стычки в школе были не только у меня, теперь они продолжаются и у моих дочерей.

Я не заметила, как мое запястье оказалось в руке у Халмара, он отодвинул рукав и провел по синяку большим пальцем:

– Теперь ты можешь признаться, это ни на что не повлияет. Ты все-таки спала с Русланом?

– Нет.

– В таком случае, это у тебя откуда? Их не было вечером, когда ты угощала меня. Я отлично помню.

– Это?

Сквозь вихрь тяжелых мыслей, бурливший у меня в голове, пробился его как оказалось очень важный вопрос. Этот вопрос был важным для него.

– Утром Руслан подвез тебя. Это следы от наручников?

– Это? Это следы от «любящих» рук отца моих детей, который явился ночью и требовал денег на своего сына! Какие к черту наручники?! Нет у меня никаких романов на работе! И уж точно ничего связанного с жестокостью. Мне жестокости и без того в жизни достаточно!

– Почему ты мне сразу не сказала?! Пока мы были в Липецке?!

– С какой стати? Я не рассказываю о личных проблемах руководству компании, в которой работаю. У каждого свои проблемы. Я не первая и не последняя… А мама учила меня не выносить сор из избы. То есть… Это выражение такое, означает не рассказывать чужим людям о том, что происходит в семье.

– Он тебе уже давно не семья.

– В какой-то степени… К сожалению, он навсегда останется отцом для моих дочерей.

– У них может быть и другой отец.

Я рассмеялась сквозь слезы, они все же прорвались на волю:

– Уже не может. У них останется бабушка и миллионы. Надеюсь, хорошая память обо мне.

Халмар с какой-то злобной интонацией пробормотал:

– Ты так уверена, что погибнешь? Зачем тогда идешь на это? Ради денег?

– Нет. Разве я могу унести с собой деньги на тот свет? И что они мне там дадут…

– Зачем же тогда согласилась?